Любовь к чудовищу

— Это не важно, — отвечает Эрин, её голос слишком дрожит, чтобы поверить. — Я просто хочу уйти. Мне нужно...

— Как ты смеешь, — практически рычит он на свою мать. — Как ты смеешь поднимать на неё руку. Как ты смеешь вообще говорить с ней.

Его мать не встаёт, едва поднимает взгляд. Не смотрит ему в глаза.

— Она... она...

— Её для тебя не существует. Больше нет. Как и меня, — Блейк поворачивается к Эрин с каменным выражением лица. — Иди наверх и собери вещи. Я подойду туда через пару минут.

Он собирается продолжить защищать её, и, судя по его мрачному взгляду, это будет ужасно. Достаточно ужасно, чтобы разрушить любой шанс примирения между ним и его родителями. Даже если он сейчас не против этой мысли, в конце концов, окажется именно так. Она не будет нести за это ответственность. Она не может.

— Пожалуйста, — умоляет Эрин. — Пойдём со мной. Забери меня отсюда.

Джеб шагает вперёд, его взгляд угрюмый.

— Позаботься о ней. Она самое важное. Мы с твоей мамой поговорим.

Блейк выглядит так, словно разрывается. Он нежно убирает локон волос с глаз Эрин.

— Она не может так к тебе относиться.

— Я ей не позволила, — говорит Эрин. Её голос крепчает. — Я постояла за себя, но сейчас просто хочу уйти.

Он притягивает её в объятия, осторожно, будто знает, что ей может быть больно. И ей больно, хотя по большей части болит сердце, а не то, к чему прикасалась его мать.

— Моя красивая, храбрая девочка. Пойдём. Давай выведем тебя отсюда.

***

Блейк ведёт машину, понятия не имея, куда именно.

Их первоначальным планом было провести ещё одну ночь в доме его родителей. Затем утром они бы направились в дом матери Эрин. Вместо этого они поспешно собрали свои сумки и забросили всё в багажник. Уже около девяти вечера, и он мчит по шоссе без плана.

До него доходит, что он может быть не в лучшем состоянии разума, чтобы вести. Он видит дорогу, но она как размытое пятно. Тёмное пятно. Ну, он не собирается просить Эрин сесть за руль — не после того, как её отругали и оскорбили. Не после того, как на неё, чёрт возьми, напали.

Боже, он по-прежнему не может поверить, что его мать зашла так далеко.

Это подло. Это непростительно. Интересно, как Эрин вообще села с ним в машину после того, чему он её подверг, но, опять-таки, это был самый быстрый способ убраться из этого дома. Теперь он её потерял? Ему действительно удалось потерять к чёрту лучшее в своей жизни из-за одного маленького, окончательного проявления верности к семье, которая не заслуживает этого? Ему никогда не следовало привозить её в гости.

Он обнаружил, что подъезжает к знакомому съезду. Он ездил этой дорогой так много раз, что это кажется второй натурой, хоть уже и прошло много лет. Ухоженные участки и яркие витрины быстро сменяются тёмной, огороженной деревьями дорогой. Она даже могла бы быть жутковатой, если бы он не знал, как весело пёстрый чёрный асфальт и жёлтые полоски смотрятся в дневном свете.

Блейк даже не представляет, что Эрин думает о таком повороте событий. Она много не говорит с тех пор, как они уехали, только пару раз кивнула и пробормотала, когда требовалось.

— Подальше, — был её ответ, когда он спросил, куда она хочет поехать.

Ему не нравится идея ехать сегодня домой к Софии. Во-первых, на это уйдёт несколько часов, так что они к этому времени будут истощены. Во-вторых, София не ждёт их, так что это может её побеспокоить. И в-последних, он не хочет вынуждать Эрин встречаться с матерью, когда она кажется какой-то хрупкой. Он знает, что они близки — определённо не похоже на его отношения с родителями — но эта конкретная проблема касается дома немного ближе.

И вот так Блейк обнаруживает, что направляется в сторону Мыса влюблённых, плоскогорья с великолепным видом на город. Днём сюда приезжают туристы на пятимильную тропу. Ночью это место служит первым местом для поцелуев.

У него нет планов целоваться с ней. Хоть даже она никогда не была прекраснее, желаннее для него, Эрин также кажется какой-то недосягаемой. В окно проникает недолговечный лунный свет, её бледная кожа и глаза бездонны.

Плюс, он не может прямо сейчас доверять себе быть нежным.

Не тогда, когда его ярость так близка к поверхности. Всё равно, это будет тихим местом, где они могут посидеть и поговорить. Если Эрин вообще заговорит с ним.

Машина скачет по ухабам на грунтовой дороге — хорошо проезженной старшеклассниками, включая его самого, но по-прежнему ужасно неровная после каждого дождя. Все машины, за все года, не могут разгладить такую древнюю землю. Добравшись до травянистой поляны, он останавливает машину.

Город растянут перед ними, одеяло фонарей укутывает город, который уже в кровати.

— Как красиво, — тихим голосом произносит Эрин.

Блейк даже не может смотреть прямо на неё, потому что из-за неё в его груди тесно, а лицо и тело стягивает. Он может только смотреть на город.

— Да.

— Спасибо, что привёз меня сюда.