Любовь к наследству прилагается

Холеный, лощеный, идеально выбритый, необычно бодрый для такого раннего часа и недурно выглядящий мужик. Определенно старше меня лет на десять, если не больше. Одной рукой он обвил Любу за талию, второй заправил ей за ухо прядь волос, а она, преданным взглядом словно собачка, заглядывает ему в глаза и ловит каждое слово. Неужели и в самом деле ее парень? Или просто сосед?

Они о чем-то мило воркуют, а потом и вовсе впиваются друг в друга своими губищами.

Захотелось проблеваться. Боже, мужик, беги от неё пока не поздно! Она ведь самый настоящий домашний тиран!

Я не выдерживаю. Какого черта она подняла меня в такую рань, а сама решила продолжить свои брачные игры прямо на глазах у всех? Несколько раз изо всех сил ударяю по клаксону и когда от неожиданности сладкая парочка подпрыгивает на месте, удовлетворенно улыбаюсь и расслабленно откидываюсь на спинку сидения.

Развели тут ваниль.

Люба зло поглядывает в сторону авто, одаривает незнакомца легким поцелуем, машет рукой на прощание и забирается в салон, натыкаясь на мой разгневанный взгляд.

— Что?

— Ничего, — огрызаюсь и поворачиваю ключ в зажигании.

От моего взгляда не скрылись ни стройные ножки, обтянутые чёрным капроном, ни задравшееся платье, из-под которого виднеется кружево чулок. Сейчас бы развести эти ножки в стороны, стянуть трусики и….

Боже, о чем я только думаю? Это же Левандовская!

— У тебя платье задралось.

— А у тебя ширинка расстёгнута, — говорит будничным тоном, пристегивая ремень безопасности.

Мой взгляд опускается вниз, несмотря на то, что умом понимаю — это все лишь тупая шутка.

— Вот черт!

А нет, не шутка. Я так спешил, что забыл закрыть на замок свое хозяйство.

— А еще от тебя так воняет, словно ты всю ночь тусовался с бомжами, — Люба кривит свой вздернутый носик и опускает стекла.

— А от тебя так, словно ты обслужила за ночь десятерых клиентов, — жму на газ, вылетая на дорогу.

— Даже у тридцатидвух летних женщин бывает секс, Царёв, — довольно хмыкает она, а через секунду снова превращается в разъяренную фурию. — И так, кому ты успел растрындеть о положении дел на фирме?

— Никому! — говорю слишком поспешно, не глядя в ее сторону.

— Да-да, конечно. У тебя язык как помело. Значит так, пока ты ехал за мной я все обдумала. Соберем селекторное совещание, скажем всем что Федор Александрович улетел в отпуск на несколько месяцев подлечить сердце и отдохнуть от суеты. В Альпы. Он как раз в прошлом году там был и у меня остались фотки. Опубликуем парочку в инстаграм и на официальной странице компании.

— У деда есть инстаграм?

— Конечно же у твоего деда есть инстаграм. А еще фейсбук и твиттер. Он шел в ногу с современностью.

— С ума сойти!

— А еще он каждое воскресенье ходил на танцы и даже обзавелся подругой.

— Не знал об этом.

Мне вдруг стало стыдно. И обидно. Раньше мы с дедом были очень близки, а сейчас его секретарша… ладно, его личная помощница, знает о нем больше чем я. Как же хочется отмотать время и изменить тот переломный момент жизни, когда все пошло не так. Или хотя бы попробовать исправится. Но уже поздно, слишком поздно.

— Приехали, — выдыхаю, пытаясь не показать Любочке свое испортившееся настроение.

— Встречаемся в кабинете Островского через пятнадцать минут, мне надо переодеться.

Левандовская пулей вылетела из машины, виляя своими бедрами поднялась на крыльцо и скрылась за стеклянной дверью. А я сидел на своём месте и смотрел на величественное здание завода, понимая, что теперь это все добро легло на мои плечи. А я ведь не этого хотел! Совсем не этого!

Глава 4

Кирилл

С детства я мечтал стать шеф-поваром. Закончить кулинарную школу во Франции, потом в Италии и Португалии. Взять несколько мастер-классов у известных кулинарных гениев, в потом открыть свой ресторан в Риме или Милане.

Дед смеялся над моими мечтами и тем, с каким рвением я помогал нашему семейному повару на кухне, первым дегустировал мои блюда и шутил, что у девушек не будет никаких шансов устоять передо мной.

Тогда мы ещё были невероятно близки, по выходным часто ездили на рыбалку, а на каникулы — в короткие, но насыщенные путешествия.

Все своё время дед пропадал на работе, можно сказать что меня воспитала прислуга — домработница, которая чаще делала со мной домашнюю работу чем приставленная няня, садовник, с которым я играл в стрелялки, повар, который и привил мне любовь к кухне и незаменимый управляющий, который не раз забирал меня из обезьянника, когда я хулиганил вместе с друзьями.

Я ненавидел «СтальПром» и за то, что он отобрал у меня единственного родного человека, и за то, что из-за него я так и не смог воплотить в жизнь свою мечту.

Наш первый разлад с дедом случился когда мне было семнадцать. Я закончил школу и заявил что не собираюсь поступать в экономический.