Любовь к наследству прилагается

— Я думал ты давно выбросил из головы эти глупые мысли! Какая кулинарная школа? Какой ресторан? Ты наследник состояния Островского! Заметь, единственный наследник! На кого я по-твоему должен все оставить? А? Забудь об этой глупости, ты должен получить нормальное образование! Я уже договорился с ректором экономического университета, поступишь туда на дневное отделение, а в юрку на заочное. После четвёртого курса заберу тебя в компанию и потихоньку буду вводить в курс дела.

— Я не хочу убить всю жизнь на твой сраный завод! Это моя жизнь и мой выбор, не тебе решать что для меня лучше а что нет!

— Этот сраный завод, как ты выразился, позволяет тебе тратить деньги не задумываясь откуда они берутся. Если бы не он, мы бы жили на мою пенсию в однокомнатной хрущёвки и вместо дорогой машины на восемнадцатилетние ты мечтал бы о велосипеде или новом телефоне! Будет так как я сказал и если понадобиться — заблокирую все твои карты до тех пор, пока ты не возьмёшься за голову!

Ничего не ответил, хлопнул дверью и выбежал из дома с желанием собрать чемодан, купить билет на самолёт и отправится за своей мечтой. Вот только через три месяца сидел за последней партой университета и вместо того чтобы записывать лекцию играл в какую-то игрушку на новеньком «слайдере», тогда это был самый крутой телефон какой только можно было найти.

Я прогуливал пары, тусовался в клубах, пользовался популярностью у девочек и платил за все экзамены и зачеты, предъявляя деду после сессии зачетку отличника.

Дед был доволен, а я все никак не мог проститься со своей мечтой.

И вот сейчас, спустя столько лет я жалею что отреагировал на его слова как подросток-бунтарь. Он был прав — завод кормит нас, вот только управлять мне им не обязательно. Акционерам достаточно собираться на свои серьёзные собрания, обговаривать показатели работы компании и принимать всякие важные решения, а управлять может и другой человек.

Но не Левандовская, эта хитрая лиса ни за что не получит мое состояние!

Выхожу из лифта на пятом этаже и иду в сторону кабинета деда, теперь по праву он принадлежит мне. Секретарши ещё нет на рабочем месте, что не удивительно, рабочий день начинается с девяти, я толкаю дверь и натыкаюсь взглядом на Любу. Она сидит за столом деда и активно стучит по клавиатуре.

Вместо откровенного наряда на ней красуется белая блузка, а волосы собраны в тугой хвост.

— Что ты здесь делаешь? — быстро подхожу к ней, пытаясь уличить в сливе информации конкурентам или в краже важных файлов.

— Тебя жду, — не отрываясь от монитора говорит она, а потом откидывается на спинку кресла, закидывает ногу за ногу, закрывает глаза и устало потирает рукой лицо.

А я не могу оторвать взгляд от ее обнаженного бёдра. Вот никогда до этого утра не замечал какие у неё соблазнительные ноги, или же это так чулки на меня влияют?

— Хватит пялиться в вырез моей юбки, я ответила на важные письма от имени Фёдора Александровича и создала файлик с важными встречами прямо на рабочем столе. Остальное спросишь у секретарши. Что ж обживайся тут, обустраивайся, привыкай к новой должности, а я пойду к себе. Ровно в девять собрание в конференц-зале на третьем этаже. Не опаздывай.

— Ага, — отрываюсь от ее ног и перевожу взгляд на фото в рамке, из которого на меня смотрит улыбающийся дед.

Нет, я все ещё не верю что он умер, этого просто не может быть.

***

Люба

— Царёв — идиот.

Эту фразу я произнесла несчетное количество раз за все то время что мы знакомы. Мысленно, в слух и в смс-сообщениях. Он готов трахать все что движется, за исключением пышки Нади (в виду нетоварного вида), главбуха Ангелины Николаевны (в виду неподходящего возраста), мужскую половину населения (в виду традиционной ориентации) и меня. В виду врождённого синдрома «серой мышки», лекарство от которого мне всё-таки удалось найти.

Никогда не думала, что Кир когда-нибудь начнёт бросать в мою сторону многозначительные взгляды. Неужели с девушками совсем туго? Никто не ведётся на смазливое личико или слава бежит впереди него?

Не могу не признать, что этот факт польстил моему женскому самолюбию. Это он меня ещё в нижнем бадье не видел!

Усмехаюсь, покачиваясь в кресле и мечтаю сделать так, чтобы он вывалился из директорского кресла, желательно носом вниз и сразу с пятого этажа. И я даже знаю несколько способов организовать это, вот только не могу. Слишком уж уважаю Островского, чтобы так подставить его внука. Хотя, коленкой чувствую, той самой которая ноет на изменения погоды, что не далек тот час, когда Кирилл сам себе подставит.

Быстро завершаю срочные дела и уверенной походкой иду в сторону лестницы. На третьем этаже как всегда стоит гробовая тишина. Одну часть крыла занимают три конференц-зала, а вторую — айтишники.

— Доброе утро!