Любовь к трем цукербринам

сказано, что спасти вторую инспекторскую

ставку не удалось — и она женственно приняла

этот удар.

Я видел столько жизней, столько историй,

столько судеб — и был уверен, что смогу создать

из них нечто великое и памятное. Но в реаль-

ности, увы, весь мой улов поместился в неболь-

шую папку со словами «Любовь к трем цукер-

бринам». Рассказ про Птиц, история Кеши,

отблеск Нади.

Последним служебным прозрением, посе-

тившим меня на посту, была ослепительная до-

гадка о тождественности суки Агенды и прези-

диума с тремя седыми лесбиянками, увиденными

Мейстером Ке в групповом сновидении. Я мог

бы обосновать это множеством убедительней-

ших сближений (например, у всех трех лесбия-

нок были такие же гоголевские носы, как у жур-

налистки, родившей фразу про «либеральную

идею, отлитую в гранате»), но прошу читателя

просто поверить мне на слово.

А потом началось самое интересное — и

здесь я впервые боюсь, что мои слова покажут-

ся неправдоподобными.

Я стал перепрыгивать с одного поезда судь-

бы на другой.

Ничего примечательного в моей жизни

больше не было. Во всяком случае, для внешне-

го наблюдателя. Пересадки с одного маршрута

на другой не выглядят никак, и точный их мо-

мент даже не всегда можно определить, хотя

чаще всего мне это удается.

И я успел удалиться от мира, который когда-

то обслуживал, уже очень и очень далеко. Что-

бы вы поняли, насколько, расскажу только об

одном обстоятельстве.

С момента взрыва в известной редакции

прошло не так много времени. Но у этого собы-

тия был такой резонанс, что оно, конечно, не

успело бы забыться. Я объясню, почему вы ни-

чего о нем не знаете.

Сегодня утром я увидел на сайте «Contra.ru»

(да-да) статью одного злобного журналюги, по-

хожего на лысеющий одуванчик. Она называет-

ся «Всюду Шпенглер» и посвящена не больше и

не меньше как анализу распила и перепродажи

несущих конструкций российской культуры.

Главный герой — поэт Гугин, автор проекта

«Голем Илелеем», названный в статье «кохочу-

байсом русского стиха» (во как).

Дело в том, что в этом мире я никогда не был

Киклопом. И никакого взрыва в «Контре» тоже

не было. Все живы. Кеша ходит в контору, Надя

поливает цветы, а Гугин пишет стихи. Я загля-

нул в его «Голема» — и обнаружил, что памят-

ное четверостишие в этом измерении выглядит

чуть иначе:

«Шановный пане, пройдить ***!¹»

Сказал фашисту пидарас,

И беркут наш встал черепахой

В незабываемый тот час.

Чего только не увидишь, путешествуя между

мирами.

В этой вселенной Гугин расставляет марке-

ры еще безрассуднее, и три несгибаемых журна-

листа с восторженным визгом рвут его толстую

попу на части, одновременно прикрывая соб-

ственные задницы от «кровавых клыков злобно

ощерившейся диктатуры». Все трое живы и за-

нимаются своим прямым делом — обслуживают

качели духа: внеземной биолог сказал бы, что

сука Агенда находится во временно диссоци- ¹⁴

ированном состоянии. Все хорошо. Только

«Contra.ru», увы, скоро закроется. Невидимая,

но волосатая рука рынка...

В «Контре», кстати, недавно была статья о

том, что словом «рынок» сегодня называет себя

власть, когда не хочет, чтобы над пепелищем

торчали ее уши. Может быть, может быть.

Вату тоже жив. Он торгует на рынке и не

планирует никаких взрывов: он прочитал выве-

шенное перед мечетью объявление, что трупы

террористов заворачивают перед похоронами в

свежесодранную свиную кожу, и это сильно по-

влияло на его планы по духовной реализации.

Он купил себе ноутбук, и его либидо, кажется,

уже переползло с мечты о гуриях на стандарт-

ных электронных сестричек (в сущности, они с

Кешей товарищи по несчастью: найти в Москве

нормальную овечку еще сложнее, чем япон-

скую школьницу).

Да, и еще любопытная мелочь — в этой все-

ленной киевский спор о Петлюре кончился без

удара зонтом и сотник Таврило перешел-таки

дорогу. Остальное вы скорей всего знаете.

Я езжу в метро и гляжу, как люди, хорошие

добрые люди, сидят ровными рядами на ска-

мейках — и, уткнувшись в экраны своих смарт-

фонов, кормят подрастающих цукербринов.

Угощают собой тамагочи, которые не собира-

ются умирать, а будут только расти — и просить

для себя все больше и больше еды.

Эти добрые люди на полном серьезе счита-

ют, будто космический ужас — не то, что проис-

ходит с ними изо дня в день, а то, что они видят

в кино, когда по экрану бредут злые обитатели

изначального мрака, темные эльфы, среди ко-

торых для пущей достоверности есть даже пара

внеземных негров.

Что будет через триста лет с Кешей в этом

слое реальности, я не знаю. Но думаю, качествен-

ных изменений не произойдет — может, будет

обнимать другого гендерсвингера и не попадет в

герои. За Надю я спокоен. Я уверен, она сделает

то же самое — создаст далекий невозможный рай

и пустит туда всех, кого сумеет вспомнить.

А я?

В этом мире я тоже подолгу сидел у зеркала,

делая упражнение «циклоп». Но вот ничем ин-

тересным оно так и не кончилось.

Я ничем не отличаюсь от любого другого пи-

саки, который накатал книгу со странным со-

держанием — и уверяет, что за ней стоит какой-

то «реальный опыт». Мало того, я сам посвятил

несколько страниц объяснению того, почему в

нашем мире этот опыт совершенно нереален и

ничем не отличается от обычного сна.