Любовь к жизни. Рассказы

Да, это было варварство – одно только варварство! Все эти годы, продолжая жить в прошлом – мастерскими художников, театрами, светской жизнью, – он был обведен стеной варварства. Свою жизнь он купил ценой крови. Убивали все. И он убил – того путешественника, чтобы завладеть его бумагами. Он доказал, что был на все способен, в один и тот же день дравшись на дуэли с двумя русскими офицерами. Он должен был себя показать, чтобы завоевать положение среди этих браконьеров – охотников за мехами. Да, это положение он должен был завоевать. За ним лежал долгий, тысячелетний путь через Сибирь и Россию. Спастись этим путем ему бы не удалось. Единственный путь – вперед, через темное ледяное море от Беринга на Аляску. Путь этот вел от варварства к еще более страшному варварству. На кораблях браконьеров, без воды и без пищи, швыряемые во все стороны нескончаемыми штормами, люди, больные цингой, превращались в животных. Трижды пускался он в плавание на восток от Камчатки. И трижды, после всевозможных тягот и мучений, оставшиеся в живых возвращались на Камчатку. Не было ни одной лазейки, чтобы ускользнуть, а вернуться по пройденному пути он не мог: там ждали его рудники и плети. Снова, в четвертый и последний раз, отплыл он на восток. Он был среди тех, что впервые открыли сказочные Тюленьи острова. Но он не вернулся, чтобы участвовать в дележе пушнины и в безумных оргиях на Камчатке. Он поклялся никогда не возвращаться назад. Он знал, что для достижения европейских столиц – дорогих его сердцу – он должен был идти вперед, только вперед. Он переходил с корабля на корабль и оставался в мрачной новой земле. Его спутники были славонские охотники и русские искатели приключений, монголы, и татары, и сибирские туземцы. И сквозь дикие племена Нового Света они проложили кровавую тропу. Они вырезали целые деревни, отказывающиеся платить меховую дань. А их, в свою очередь, убивали другие морские дружины охотников за пушниной. Он и один финляндец были единственными оставшимися в живых из одной такой дружины. Они провели одну зиму в голоде и одиночестве на пустынном Алеутском острове, и совершенно случайно весной их спасло какое-то браконьерское судно.

Переходя с корабля на корабль, отказываясь возвращаться назад, он попал на судно, производившее разведки в направлении к югу. По всему побережью Аляски они не встречали никого, кроме вооруженных дикарей. Каждая высадка у хмурых островов или у нависших скал материка сопровождалась штормом или сражением. Либо выла буря, угрожая гибелью, либо подплывали боевые челны, нагруженные ревущими туземцами с боевой раскраской лиц, туземцами, пожелавшими изведать пиратского пороха. Плывя все к югу и к югу, они причалили в мифической стране Калифорнии. Здесь, говорили ему, можно было встретить испанских авантюристов, проложивших себе дорогу из Мексики. Он возлагал надежды на этих испанских авантюристов. Убежать к ним, и тогда уже будет легко! Еще год или два – это уже не важно, – и он доберется до Мексики. А там – корабль, и скоро – Европа. Но они не повстречали испанцев. Они наталкивались только все на ту же непробойную стену дикарей. Туземцы этих земель – на краю света – отгоняли их от берега. Наконец, когда одна шлюпка оказалась отрезанной и все люди в ней перебитыми, командир отказался от своего намерения и повернул обратно на север.

Годы проходили. Он служил под командой Тебенкова, когда строился Михайловский редут. Два года пробыл он на Земле Кускоквима.

Два раза ему удалось провести июнь месяц при входе в залив Коцебу. Там в это время собирались племена для меновой торговли; там можно было найти пестрые оленьи шкуры из Сибири, слоновую кость с Диомидовых островов, китовые шкуры с побережья Ледовитого океана, удивительные каменные светильни, продававшиеся от племени к племени и шедшие неизвестно откуда; однажды ему попался даже охотничий нож английской работы. Там – Субьенков знал это – была школа, где можно было поучиться географии; там он встречал эскимосов из залива Нортон, с Королевских островов и с островов Св. Лаврентия, с мыса Принца Уэльского и Барроу. Все эти места носили другие имена, и расстояние до них измерялось днями.

Эти торгующие дикари проходили огромные пространства; а еще дальше были те области, из которых, через вторые руки, достались им каменные светильни и английский нож. Субьенков ругался, подлизывался, подкупал. Каждого прибывшего издали, каждого иноплеменника приводили к нему. Говорилось о несчетных и невообразимых опасностях, о диких зверях, враждебных племенах, непроходимых чащах и могучих горных хребтах. Но все время с той стороны пролива доходили слухи и рассказы о белокожих людях с голубыми глазами и русыми волосами; люди эти сражались как черти, все время рыскали за мехами. Они находились на востоке, далеко-далеко на востоке. Никто не видал их. Таковы были слова, переходившие из уст в уста.