Любовь к жизни

– Крепость, – согласился один из охранников, – сорок градусов. Попробуешь, красавица?

– Да нет, – ответила Даша, – что-то не хочется. Может быть, потом...

Наступила неловкая тишина. Охранники во все глаза разглядывали нас – верзила-кавказец, явно местный центровой, подозрительно и угрюмо, а остальные мужики – с совсем не скрываемым предвкушением понятно чего, негромкими сальными шуточками и многозначительными ухымлочками разжигая в глазах друг у друга похотливые огоньки.

Нехорошая атмосфера воцарилась в комнате, очень нехорошая. Даша почти совершенно смутилась. Не хватало еще, чтобы она покраснела – это было бы совсем не уместно для ее сегодняшней роли.

Придется действовать самостоятельно.

Делая вид, что меня очень заинтересовали экранчики, я подошла к пульту управления и оперлась на него руками, приняв позу нехорошей нашкодившей девочки, приготовившейся в наказанию.

Охранники – опять словно по команде – замолчали. В комнате стало так тихо, что мне даже почудилось, будто я слышу, как капает из чьего-то оскаленного похотью рта слюна на пол.

– Во бикса! – восхищенно прохрипел кто-то. – Смотри, фасад какой...

– А что это у вас тут находится? – спросила я, ни к кому специально не обращаясь. – Что вы охраняете? Военную базу какую-нибудь?

– Да какую базу! – хихикнул один из охранников и, приблизившись, сделал попытку положить широкую ладонь мне пониже поясницы. – Это же больница просто!

– Больница? – слегка отодвигаясь, переспросила я. – А аппаратуры столько, что можно подумать – атомные боеголовки здесь хранятся...

– Наверное, это очень престижная больница, – подала голос Даша, – за чертой города. Суперсовременная сигнализация, охранников пять человек... И все богатыри как на подбор, – неожиданно добавила она.

– Здесь, наверное, члены правительства лежат? – предположила я.

Кто-то из охранников, отвечая на мой вопрос, скаламбурил такую чудовищную тупость, что остальные охранники чуть не умерли от смеха. Все, кроме центрового – кавказца.

– Слишком много вопросов, – мрачно заметил он, – и это... что-то вы не слишком замерзшими выглядите. Бодренькие. Долго вы от своего особняка шли?

Я не нашлась, что ответить.

– Долго шли, – проговорила Даша, глядя на верзилу честными-честными глазами, – и замерзли очень. А вопросы задаем, потому что нам интересно. Ну, если не хотите, чтобы мы спрашивали, то не будем... Нам бы просто погреться и... до утра, если можно потерпеть, а?

– Да ладно, Гиви! – загомонили охранники. – Чего ты, в натуре? Пускай телки тут останутся!

В финале своей речи, Даша так жалобно посмотрела на кавказца, что даже у меня дрогнула сердце. Да и верзила тоже оставил на время свое первобытную подозрительность.

– Ладно, – проворчал он, – оставайтесь... Вон стулья... Водки будешь? – спросил он, внезапно обернувшись ко мне.

– Буду, – неожиданно для себя сказала я.

Охранник усмехнулся и налил мне полный двухсотграммовый стакан.

«Ничего себе, – подумала я, – я такими дозами алкоголь принимать не привыкла. Я вообще к спиртному отношусь с некоторой опаской, а еще сразу полный стакан»...

Сделав гигантское над собой усилие, я отпила половину стакана.

– Слабо! – загрохотали охранники. – Настоящие девчонки так не пьют! Давай до дна!

– Я... подруге оставила, – отдышавшись, едва выговорила я, – мне половину и ей – половину. Мы с ней привыкли делиться всегда...

Я протянула стакан Даше.

– Спасибо, подруга, – принимая от меня стакан, едва слышно прошептала Даша, – удружила...

Оставшуюся водку охранники распили из горлышка, после чего снова уставились на нас, отпуская однообразные непристойные шуточки и смешки.

Кавказец Гиви уселся в угол и принялся пристально рассматривать нас с Дашей. Нужно было что-то делать. Вернее, не что-то, а то, зачем мы сюда пришли.

– Ну что? – обратилась я к Даше нарочито громко. – Может, повеселим ребят?

– Хотите? – обернулась Даша к охранникам.

Те дружно выразили свое согласие громкими, хотя и не совсем цензурными воплями.

– Музыки у вас нет? – спросила я.

– Нет, – ответил мне кто-то из охранников, а кавказец Гиви добавил строго:

– Не положено.

Впрочем, и он уже теперь смотрел на меня с интересом.

– Тогда, я – музыка! – заявила Даша.

Она затихла на мгновение, потом я услышала, как она чистым тонким голоском изумительно правильно напевает какую-то популярную мелодию. Ухватив ритм, я стала двигаться под него и так – танцуя – вышла на середину комнаты.

Охранники, с воодушевлением пересмеиваясь, расселись вдоль стен. Пение Даши стало громче – теперь она отстукивала ритм ладонями по коленям.

Надо сказать, Даша несколько облагораживала звучание популярной эстрадной песни, и, может быть, оттого, что, подлаживаясь под мои движения, Даша изменила тон своего голоса на более интимный и томный, а может быть, из-за того, что единственным инструментом был импровизированный барабан – песня звучала на восточный манер.

«Танец живота, – промелькнуло у меня в голове, – танец живота»...