Любовь как преступление. Книга 1

Гигантская волна обрушилась на нас с неотвратимостью снежной лавины. Корабль швырнуло на правый борт, и на несколько бесконечно долгих секунд я с головой погрузилась в ледяную воду. Меня рвануло в сторону, завертело, ударило о поручни, но мужская рука продолжала крепко сжимать, не давая стихии выкинуть меня в океан.

Корабль поднялся на самый гребень, повернулся на другой бок и ухнул вниз, в беспросветную тьму штормового моря.

Не знаю, сколько я провела в беспамятстве, но когда очнулась, утро было в самом разгаре.

Корабль скользил по водной глади, едва покачиваясь, подгоняемый попутным ветром, а я лежала в теплой сухой постели и блаженно улыбалась, думая, что попала в рай.

Странные звуки заставили меня открыть глаза, и я с недоумением уставилась в деревянный потолок. Повернулась на бок и замерла, изумленно глядя на мужчину, стоявшего спиной ко мне в трех шагах от кровати.

Обнаженный по пояс, в одних узких кожаных штанах, подвернутых под самые колени, он стоял босиком на полу каюты и энергично растирал полотенцем свою крепкую спину. Под гладкой бронзовой кожей перекатывались мощные мускулы. От самой шеи шли странные символы в виде переплетающихся черных линий. Они спускались вдоль позвоночника и исчезали за поясом штанов. Гибкий торс, узкая талия, длинные ноги — идеальное тело прирожденного хищника. От него исходила тяжелая мужская сила, пугающая и первобытная.

Вот он отбросил полотенце и развернулся ко мне.

Определенно, это был даханн, только какой-то странный. Черты лица очень похожи: высокий лоб, прямой нос, резко очерченные скулы и твердый подбородок. Но кожа по цвету чуть темнее, чем у меня, а волосы не белокурые, а золотисто-каштановые и жесткие, как тонкая медная проволока. В нем явно смешалось несколько рас, но как? Разве Рейхо не учил меня, что у них не бывает полукровок от санхейо?

Я вздрогнула под его бесстрастным взглядом, который пополз по мне, равнодушно изучая все подробности. И только теперь я поняла, что лежу в чужой постели, завернутая в теплое одеяло, а моя прежняя одежда валяется мокрой кучей на полу.

Мой испуг отразился в его холодных глазах. Они были странные, серо-стального цвета, с продольным зрачком, что делало их похожими на глаза змеи. И в них не отражалось ни единой эмоции, ни единого чувства. Под этим бездушным взглядом я сжалась, судорожно стискивая одеяло.

Он подошел ко мне так близко, что я ощутила исходящее от него тепло. Сел на корточки рядом с кроватью, протянул руку и растер между пальцев мой закрученный локон. Зачем-то понюхал. Все это молча и абсолютно бесстрастно.

Затем поднялся и неторопливо прошелся через всю каюту к платяному шкафу.

Вернулся, бросил на кровать какую-то одежду и сухо произнес:

— Одевайтесь, маленькая даханни.

Я густо покраснела, а он добавил, заметив предательский румянец:

— И не советую мне врать. Я это очень не люблю.

Я с сомнением покосилась на одежду и спросила:

— Может, вы отвернетесь?

Голос малодушно дрогнул.

— Нет, — спокойно ответил мужчина.

Я вытаращилась на него, открыв рот.

— Как “нет”? Я не могу переодеваться при вас! Это недопустимо! Правила…

Он оборвал меня, сдернув одеяло резким движением. В одно мгновение я взлетела в воздух, подхваченная твердой рукой, а в следующий миг уже лежала поперек кровати на ворохе одежды. И да, абсолютно голая!

— Правила здесь устанавливаю я, — раздался над моей головой равнодушный голос. — Одевайтесь.

От злости на глаза навернулись слезы. Сжав губы в упрямую полоску, я поднялась на негнущихся ногах и молча начала напяливать на себя то, что мне дали. Тело было как деревянное, руки не слушались, а в душе все кипело от унижения.

Что ж, с одеждой мне повезло. Вероятно, прежде ее носил юнга, одного роста со мной: узкие бриджи по колено из коричневой кожи, серая бумазейная рубашка и парусиновая куртка на пяти больших костяных пуговицах. Шерстяные чулки, шарф и кожаные ботинки завершали ансамбль. Все было ношеное, но чистое и сухое, что весьма радовало.

Натянув ботинки и накинув на шею шарф, я подняла голову и настороженно уставилась на мужчину. В его взгляде сквозило удовлетворение.

— Присаживайтесь, — он кивнул в сторону кресла. — Пока у меня есть время, я хотел бы кое-что уточнить. И в ваших интересах выслушать меня молча, не перебивая.

Я села на самый краешек оббитого бархатом сиденья и скромно сложила руки на коленях. Опустила взгляд, не желая, чтобы этот странный тип прочитал мои мысли. Пальцы сжались так, что побелели костяшки, золотистое сияние то ярко вспыхивало, то полностью гасло, будто подмигивало, издеваясь.

Он несколько минут просто стоял, сложив руки на груди, и рассматривал меня. Причем, даже не побеспокоился, чтобы прикрыться. Неужели у него совсем стыда нет?!

Потом взял стул, повернул ко мне спинкой и сел на него верхом. Я покосилась на его босые ноги и снова покраснела. У этого грубияна были наредкость красивые икры. Мускулистые и стройные, покрытые легким бронзовым пушком.