Любовь как сладкий полусон

– Хым…А как я могу сказать, что с вашим братом, если не знаю, кто вы, как ваша фамилия, и, значит, кто доводится вам братом, – устало, но добродушно ухмыльнулся следователь. – Да ладно уж…С ним всё нормально. При нём свидетель…, – посмотрел он в блокнотик, – свидетель Кораблёва. С вашей матерью мы уже связались.

– Кондрашов, – сказал юноша. И на всякий случай добавил: – Кондрашов Юрий Дмитриевич…Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения.

– Гражданин Кондрашов, – уведомил его Плеханов, – я вас буду допрашивать в качестве подозреваемого в покушении на уничтожение путём поджога имущества гражданина Хорина.

– Ка…какого поджога?! – подпрыгнул от неожиданности на стуле задержанный.

– Сидеть спокойно, – с нажимом произнёс Плеханов. – Не забывайте, вы в милиции, а не у тёщи на блинах. Ещё раз,

пожалуйста: фамилия, имя, отчество?

Милиционер занёс автобиографические и иные необходимые данные, касающиеся Юрия, в протокол, после чего пояснил уже более обстоятельно:

– Согласно статье пятьдесят второй уголовно-процессуального кодекса объявляю вам, что вы подозреваетесь в покушении на уничтожение путём поджога имущества гражданина Хорина. Вы спросили: какого имущества?

– Нет, я спросил: какого поджога?

– Подойдите к окну.

Кондрашов приблизился к окну и увидел близ здания милиции хоринский «джип». Вид «передка» автомобиля его удивил: он зиял провалом, так как лобовое стекло было разбито. Даже со второго этажа можно было различить многочисленные осколки на сиденьях машины.

– Знакомая машина? – осведомился сотрудник милиции.

– Да, – ответил Юрий. – Этого…Хорина.

– Следствие предполагает, – монотонно пробубнил Плеханов, – что вы, мстя Хорину, разбили стекло, а затем облили маслом машину с целью поджога. Но реализовать свой умысел до конца не успели потому, что сработала охранная сигнализация.

Дело приобретало непредсказуемый оборот. Юный замараевец не знал, что и думать. Если до того он всерьёз склонялся к признанию о расправе с волкодавом, то сейчас сообразил, что про ружьё надо молчать. Уж если ему приписывают то, чего у него и в помыслах не было, то можно вообразить, во что раздуется эпизод с двустволкой и собакой. Навешают всех собак!

– Ничего я не хотел сжечь, – мрачно известил он следователя.

– Садитесь на место, – приказал тот. – По крайней мере, вам понятно, в чём вы подозреваетесь?

– По крайней мере, мне понятно.

– В том, что понятно, распишитесь здесь.

Сотрудник милиции указал на строку в протоколе, где его оппоненту надлежало учинить подпись. Юрий прочитал запись и подписался под ней.

– Поехали дальше, – удовлетворённо произнёс Плеханов. – Разъясняю вам, что согласно закону вы имеете право на помощь

защитника. Нужен вам адвокат?

– Нет! – безапелляционно заявил подозреваемый. – Я ничего не поджигал. Сами убедитесь. Это недоразумение.

– Следствие покажет, – индифферентно произнёс его процессуальный оппонент. – Коль вам защитник не нужен, то распишитесь здесь. Да-да, здесь…Хорошо…И ещё разъясняю вам, что, в соответствии со статьёй пятьдесят первой Конституции России, вы имеете право отказаться от дачи показаний в отношении себя. Будете давать показания по поводу возникшего подозрения?

– Хм. Ещё бы, – хмыкнул паренёк. – Конечно, буду.

– Что ж, распишитесь тут. Да-да…Теперь попрошу вас рассказать о конфликте с Хориным в избушке и о минувшей ночи.

– А…А при чём тут конфликт с Хориным? – напрягся подозреваемый.

– Как при чём? А мотив, – пояснил следователь. – Так был конфликт?

– Был, – признался Кондрашов, и вкратце рассказал о скандале за столом, а также изложил свою версию ночных событий.

– Придя из избушки, я лёг спать. В половине шестого нас разбудили эти…из уголовного розыска…и привезли сюда, – такими фразами завершил он изложение.

– Так-таки, ночью вы не выходили из дома? – не удовлетворился услышанным Плеханов.

– Да.

– Кто, помимо вас, может подтвердить ваше алиби?

– Ф-фу-у-у-у…Только Вениамин.

– Он не спал всю ночь и стерёг ваш сон?

– Зачем стерёг? Когда я пришёл домой, брат уже спал.

И тут следователь ловко подловил лгуна. Он занёс его показания в протокол, попросил их подписать, после чего, подобно Игорю Кио достал из-под своего стола серые валенки. Те валенки, что Юрий надевал при «ночной операции».

– Ваши? – спросил милиционер.

– Да вроде…

– Ещё бы, мы их изъяли из вашего дома. А при осмотре места происшествия – избушки молодых специалистов и прилегающей местности, мы обнаружили дорожку следов, оставленную этими валенками. Свежие следы. Наследили вы, молодой человек. Или это Вениамин бродяжил?

– Венька спал. И я тоже спал…

– Ту, ту, ту, ту, ту, ту, ту, – остановил подозреваемого опытный тактик, вытянув вперёд руку с раскрытой ладонью. – Затараторил, затараторил…Не спешите. Факты уличают вас в ином.

– Да в принципе в таких валенках каждый второй замараевский мужик ходит…

– Тпру! Тпру! Тпру! Поехал, поехал…И что, каждый второй замараевский мужик бил очки у Хорина? А стиль у вас, Кондрашов, сугубо индивидуальный: разбил очки – разбил стёкла машины…Улавливаете?

– Вы нашли тоже, что с чем сравнивать: очки и стёкла…