Любовь хищников

Наконец появился какой-то просвет, и этот просвет мне совершенно не понравился, потому что земля приближалась с такой огромной скоростью, что, не удержавшись я опять закричала, и рухнула прямо на землю, причем спиной. Всё тело прошило невыносимой болью, и из глаз брызнули слезы. Попытка пошевелиться увенчалась еще одной болезненной вспышкой, сопровождаемой моим вскриком.

Замерев и стараясь не дышать, пережидала несколько болезненных секунд.

В голове пронеслась мысль, о том, что боль — это хорошо, это лучше, чем если я вообще бы ничего не чувствовала. Значит я еще жива.

Эти мысли хоть, немного, но успокоили меня, и я, сморгнув слезы, открыла глаза. Повернуть голову побоялась, но уже того, что я увидела перед глазами вполне хватило, для того, чтобы понять, что я всё еще нахожусь в лесу и смотрю на высокие верхушки деревьев.

Скосив глаза поняла, что лежу в каком-то овраге. Кое-как подняла руку, зашипев от очередной вспышки боли в спине, и вытерла ладонью глаза от слез, посмотрев на свою ладонь застонала. Кожа не ней была содрана в кровь, медленно положив руку обратно, где лежала, и осторожно начала поворачивать голову, пытаясь понять, куда это меня опять занесло. С удивлением вдруг осознала, что этот тот самый овраг, в который я упала, когда убегала от тигров. Ага вон и те же коряги, торчащие из земли, на которые я смотрела, когда… А дальше пробел…

Попытка что-то вспомнить что было между тем, как я попала в овраг и тем, как очнулась в доме с черно-серебристым антуражем, не увенчалась успехом, и заставила лишь скривиться от очередной боли, только теперь уже в голове.

Одно я могла сказать точно, засыпала я голой, так как близнецы все же разорвали в порыве страсти мои чулки, но сейчас на мне была одежда. Слегка приподняв голову, я осмотрела себя, и мысленно присвистнула. Сложилось ощущение, что меня всю в грязи вываляли, хорошенько попинали, а потом скинули в этот овраг. Не успела я как следует обдумать ситуацию, как услышала два мужских голоса. Сначала подумала, что мне показалось, но нет, я отчетливо слышала, как кто-то кричал моё имя.

В надежде, что это близнецы ищут меня, я начала изо всех сил кричать в ответ:

— Гром! Морок! Я здесь!

Голоса резко притихли. Но я закричала опять. И в ответ услышала вновь свое имя.

Мы перекрикивались, и мужчины шли на мой голос. Вот только чем ближе они приближались, тем отчетливее я понимала, что это совершенно не голоса моих близнецов.

Внутри всё сжалось от нехорошей догадки. Но я всё равно продолжала кричать.

Когда же ко мне спустился сначала Женька, а потом Пашка, мне показалось, что мой мир рухнул, и не выдержав я расплакалась.

— Тише, тише Вера, всё будет, хорошо, ты нашлась, теперь не бойся, Пашка вызывает спасателей, скоро сюда прилетит вертолет, ты главное не шевелись, прошу тебя, — тараторил бледный однокурсник, сидя рядом со мной и держа меня за руку.

А я всё никак не могла успокоиться.

«Сон? Неужели это был лишь сон?» — мысленно задавалась я вопросом, и боялась спросить у Жени с Пашкой сколько дней они меня искали.

— Вер, а где вещи твои? — спросил кто-то из парней, в надежде меня хоть как-то отвлечь.

— Не знаю, — сказала я, всхлипывая.

— Спина сильно болит? — спросил Женя, боясь меня трогать.

— Сильно, — ответила я, и всё же набравшись смелости спросила: — Как долго вы меня искали?

Парни переглянулись между собой.

— Почти месяц, Вер, — хриплым голосом ответил Женя.

— И да, если бы Женька не настоял, то мы бы прекратили твои поиски еще три недели назад, — глухо добавил Пашка виноватым голосом. — Так что благодари его, считай он твой спаситель.

Я посмотрела на Женю с благодарностью, но сказать что-то пока была не в силах. Так как опять была дезориентирована. Судя по тому, что парни искали меня весь месяц, значит я действительно всё это время была с близнецами. Но мне то казалось, что прошло всего пару дней? Где я тогда всё остальное время провела? И не причудились ли мне Гром с Мороком?

— Вер, как ты выжила тут в лесу? Без еды, целый месяц? — спросил Паша.

А я отвела взгляд, не зная, что сказать. Ведь по сути, я действительно понятия не имею, куда делся целый месяц из моей памяти, не считая двух последних дней?

— Я не помню, — ответила я, не смотря парням в глаза, потому что рассказывать то, что произошло, было, мягко говоря, сложно, да и стыдно. Они же решат, что я сошла с ума.

— Ну и ладно, — преувеличено радостно сказал Женя, и сверкнул недовольным взглядом на Пашу, — какая разница? Главное ведь, то, что ты нашлась, а потом постепенно всё вспомнится само, как-нибудь.

Я глубоко вздохнула и тут же скривилась, пытаясь совладать с собственными эмоциями, и болью. Позвоночник нещадно пекло, и мне пока еще трудно было думать о том, что случилось, куда делись близнецы, и как я тут оказалась, вообще?

Видимо поняв, что мне сейчас, мягко говоря, хреново, Пашка решил меня больше не дергать, и рассказать о том, что произошло после моего исчезновения.