Любовь холоднее смерти

Просьба (если это и впрямь была просьба, а не приказ) прозвучала довольно грубо. Но Лида не стала возражать. Она молча взялась за дело и выполняла все указания, которые ей давались. Прежде всего девушка внесла в этот хаос рациональную нотку и предложила принести из кухни стремянку, которую давно там заприметила. Установив ее в чулане и поднявшись на две ступеньки, она стала снимать вещи с верхних полок и передавать их Вере Сергеевне.

Лида обращалась с чужим имуществом бережно, и потому ее коробило, что хозяйка, едва взяв переданный предмет, тут же небрежно швыряла его на пол. Чего здесь только не было! Старые выкройки, переведенные когда-то на пожелтевшую кальку. Кипы женских журналов той поры, когда их читательницы понятия не имели о косметических салонах и маски для лица им предлагалось составлять из подручных средств. Узлы с одеждой…

Сняв один из них, Лида отчаянно расчихалась. От простыни, в которую были завернуты вещи, нестерпимо разило нафталином.

– В помойку его! – скомандовала Вера Сергеевна, переправляя узел на пол. – Все в помойку! Нечем дышать!

«Напилась, что ли, пока меня не было? Или у нее припадок? А ведь у нее случаются настоящие припадки, – лихорадочно соображала девушка, обшаривая быстро пустеющие полки. – Господи, а вдруг она ненормальная? Этот пояс на полу… Зачем она приходила?»

– Может, лучше сначала разобрать вещи? – робко предложила она. – Иногда попадается что-то нужное.

Та молча сунула ей мокрую тряпку. Девушка вытерла пыльные полки и спустилась на одну ступеньку вниз. Хозяйка наблюдала за ней со странно напряженным и даже как будто испуганным видом – как будто та сбрасывала вниз не старые вещи, а ядовитых рептилий, которых следовало растоптать тотчас, как они попадут на пол.

– Смотри хорошенько, – предупредила она. – Ничего не должно остаться!

– Почему вы так вдруг решились?.. – начала Лида, переходя к средним полкам. Она успела заметить, что куклы в чулане уже не было. Не заметила она ее и в комнате хозяки. Это был слишком громоздкий предмет, чтобы ускользнуть от внимания.

– Надоело, – исчерпывающе ответила та. – Сколько можно жить среди этого старья? Мне все это не нужно. Ты ведь отнесешь вещи на помойку? Я никуда не хочу выходить. Только не сегодня!

– Ну конечно, отнесу, – согласилась Лида, удивившись про себя тому, что на ее долю всегда перепадали подобные благотворительные акции. Сколько у нее было хозяек – столько она и ходила с их старым барахлом к помойным бакам. – Здесь какие-то баночки, – сказала Лида, поднимаясь на цыпочки и рассматривая содержимое полки. – Их нельзя бросать.

– Бросай!

Лида подчинилась. Пыльная слабая лампочка давала слишком мало света, и потому она как следует рассмотрела эти склянки только тогда, когда вышвырнула их в коридор. Это оказались допотопные бутылочки с надетыми на них сосками, мерные стаканчики, ложечки и как довершение картины – эмалированный ночной горшок внушительных размеров, который Лида в потемках приняла за глубокую миску.

– Ой, – только и сказала она. Было как-то жутко видеть эти предметы, имеющие прямое отношение к самому нежному возрасту, брошенными на пол. Сразу являлись какие-то мрачные мысли о погроме и невинных жертвах.

Но Вера Сергеевна не дрогнула.

– Там должен быть еще один пакет, – хладнокровно сказала она. – Бросай!

Пакет нашелся в углу и оказался на удивление легким. Украдкой заглянув в него, Лида обнаружила кучу тряпиц, которые показались ей удивительно похожими на ползунки и чепчики.

– Бросай же!

Младенческие одежки тоже оказались на полу. Лида молча смотрела вниз, ни о чем не спрашивая – по крайней мере, вслух. Ее пугало выражение лица хозяйки. Та страшно изменилась – миловидное лицо потемнело, как будто пожухло, глаза горели злым, мстительным огоньком, а поза – руки в боки, ноги на ширину плеч – была такой воинственной, как будто Вера Сергеевна всерьез решила с кем-то подраться.

«Надеюсь, что не со мной, – подумала девушка. – Боже, у нее точно какой-то припадок, взгляд ненормальный! Подумаешь, старые вещи, есть из-за чего впадать в ярость! Что с ней творится?»

– Бросай тазик!

Повинуясь приказу, Лида с грохотом отправила на пол тазик для купанья.

– Пеленки!

– Эти?

– Пеленки, я говорю!

Стопка пожелтевших от многочисленных стирок пеленок увесисто шлепнулась на занозистый паркет. Тут Лида не выдержала. Эта странная церемония ее изрядно напугала, и она не могла найти ни одной причины, почему должна была в ней участвовать.

– Может, хватит на сегодня? – спросила она с твердостью, которая ее саму удивила.

– Почему это? Там еще довольно барахла.

– Я устала. Я только что пришла. Я…

– Еще полчаса и все, – отрезала та и подняла руку: – Поищи слева, там должна быть коробка с игрушками. Да, эта. Бросай!

– Но…

– Бросай, говорю!

Лида сжала зубы и скинула на пол коробку. По всему коридору разлетелись пластмассовые замусоленные погремушки, пупсики, ванночки и кроватки, рваные плюшевые зайки и мишки. Лида спустилась еще на одну ступень:

– Ну а теперь что?

– А что осталось?

Девушка обвела взглядом полки и уцелевшие на них вещи. Перечислила вслух:

– Стеклянные банки…