Любовь холоднее смерти

«Так, интересно. Опять, значит, кошмар? А что случилось в прошлый раз? Что за чушь – думать, будто она потеряла пояс, когда меня не было дома. Я бы его сразу заметила, когда вошла. Ведь он валялся неподалеку от кровати! Нет, она его посеяла, когда я спала. Может, и сейчас она заходила и глазела на меня? Я ведь опять не заперлась! Уже не первый раз говорю себе, что нет причин расслабляться, и снова попадаюсь! Зачем она приходила, когда я еще лежала с книгой? Спрашивала о какой-то чепухе. Наверное, думала, что я уже уснула, а когда увидела меня, заговорила бог знает о чем, чтобы оправдаться. Ну-ну… Кажется, я попала из огня да в полымя. Что лучше – хозяйка-грубиянка или спившаяся сумасшедшая? А может, бедной ‘‘Лиз Тейлор’’ просто скучно, вот она и мается дурью, ищет моего общества? Ведь комнату явно сдает не ради денег – такая дама не обойдется сотней долларов в месяц, и говорить нечего!»

Эти догадки никак не могли улучшить ей настроения. Лида сердито выключила чайник и, погасив в коридоре свет, остановилась перед дверью хозяйки. Вскоре она стала различать впотьмах тонкую полосу света, пробивавшуюся из-под двери.

«Не спит. Даже не скрывает этого. Что она может делать там, в такой тишине? Может, читает? Какой-нибудь дурацкий роман в бумажной обложке?»

Девушка даже не задумалась о том, что ее предположения могут оказаться неверны и кошмар приснился ей безо всякого постороннего вмешательства. Она была рассержена, напугана и все еще не пришла в себя после пробуждения. Только поэтому Лида и решилась на поступок, который прежде был для нее немыслим: она подняла руку и постучала в хозяйскую дверь.

Потом постучала сильнее. Никто не ответил. Кровать не скрипнула, свет не погас – было такое впечатление, что стук просто игнорируют. Тогда Лида решилась и слегка приоткрыла дверь:

– Вера Сергеевна, вы не спите?

Отворив дверь пошире, девушка обнаружило то, что ее очень удивило, – хозяйки в комнате не оказалось. Оба синих кресла были пусты, широкая кровать аккуратно заправлена. Стол выглядел так, будто хозяйка только что за ним сидела – в пепельнице все еще дымился медленно дотлевающий окурок, рядом стояла полупустая бутылка коньяка, рюмка, лежал развернутый роман. Словом, все оказалось именно так, как и представлялось Лиде, – за исключением самой хозяйки.

Девушка осторожно вошла и удивленно огляделась. Она могла бы поклясться, что Веры Сергеевны не было ни в ванной, ни в туалете. В чулане ей тоже было нечего делать, и он до сих пор был заперт. Может быть, она… Тут ей почудился какой-то шорох – слабый, почти неразличимый, будто кто-то провел пальцем по обоям. Но сейчас ее все пугало так, что она резко подскочила на месте и обернулась к двери.

– Ма… Ма…

Ей так перехватило горло, что она чуть не задохнулась, глядя в угол, где было прибито несколько массивных, старинных крюков для верхней одежды. И на самом верхнем крюке висело то, что сперва показалось ей китайским халатом, щедро расшитым драконами и цветами.

Однако халат имел содержимое. Лида пыталась не смотреть, но все равно замечала одну подробность за другой – черную удавку, глубоко впившуюся в пухлую шею, прикушенный кончик языка, остекленевший взгляд вытаращенных глаз – взгляд бессмысленный и жесткий. Девушка коротко вскрикнула, и это вернуло ей способность дышать. Опомнившись, она выскочила из комнаты, метнулась на кухню, в панике выдернула все ящики из хозяйского буфета, отыскивая нож поострее. По пути схватила табуретку, толком не зная зачем, но инстинктивно чувствуя, что эта вещь ей пригодится.

И в самом деле – маленькая Лида ни за что не дотянулась бы до крюка без помощи табуретки. Стараясь не глядеть в лицо хозяйке, оказавшееся теперь вровень с ее собственным, она перепилила ножом веревку, которая смутно показалась ей знакомой. Только когда тело грузно рухнуло на пол, а у Лиды в руке осталась черная шелковая кисть, она поняла, на чем именно повесилась Вера Сергеевна.

Девушка спрыгнула с табуретки и принялась хлопотать над телом. Она быстро размотала черный шелковый пояс, освободила сдавленную, посиневшую шею, сделала несколько беспорядочных нажимов на высокую грудь, видневшуюся из-под распахнутых пол халата. Послушала сердце, но не смогла определить, бьется оно или уже нет. Она когда-то слышала, что повешенного можно откачать в течение какого-то промежутка времени. Но какого именно? Можно было позвонить в «скорую», но успеют ли они приехать? Может оказаться чересчур поздно.

Она возобновила свои попытки. Нажимала на грудь хозяйке, стараясь припомнить, как это делали в таких случаях в кино. Правда, там чаще откачивали утопленников. Потом, преодолевая неприятное чувство, коротко и часто дышала той в рот. Снова нажимала на грудь, переворачивала податливое, будто из теста сделанное тело, жала на спину, переворачивала, жала…