Любовь хорошей женщины

— Ни за что бы не поверила, что можно не заметить разницу, — сказала она, — но с вас станется.

Чесс прослышал про другую квартиру, настоящую квартиру — не «клетушку» — с ванной и двумя спальнями. Его приятель по работе съезжал, потому что они с женой купили дом. Новая квартира располагалась в доме на углу Первой авеню и Макдональд-стрит.

Оттуда я по-прежнему могла добираться до библиотеки пешком, а он мог садиться на тот же автобус, которым ездил всегда. С двумя зарплатами квартира была нам по карману.

Приятель и его жена оставили нам кое-какую мебель, хотя могли бы и продать ее по дешевке. Мебель эта не вписывалась в их новый дом, но нам казалась великолепной во всей ее респектабельности. Мы обошли светлую квартиру на третьем этаже, восхищаясь кремовыми стенами, дубовым паркетом, просторными кухонными шкафами и кафелем на полу в ванной. Там даже был балкончик с видом на листву Макдональд-парка. И мы полюбили друг друга по-новому, влюбившись в наш новый статус, выйдя во взрослую жизнь из подвала, служившего нам лишь кратким пристанищем. И еще долгие годы мы будем шутить, что этот подвал был нашим испытанием на прочность. Каждый новый переезд — в съемный дом, в наше первое собственное жилище, потом во второй собственный дом, первый собственный дом в другом городе — будет внушать нам это эйфорическое чувство движения вперед и еще сильнее привязывать нас друг к другу. До того последнего, самого роскошного дома, в который я вошла, предчувствуя катастрофу, со смутным ощущением, что надо бежать.

Мы сообщили Рэю, что съезжаем, ничего не сказав миссис Горри. И ее враждебность вышла на новый виток. По правде сказать, она слегка взбесилась.

— О, она думает, что самая умная. А сама не может и двух комнат содержать в чистоте. Когда подметает, то всего лишь смахивает грязь в угол.

Купив первую собственную щетку, я забыла купить совок, и какое-то время действительно сметала мусор в угол. Но она-то могла узнать об этом, только если проникала в наши комнаты со своим ключом, когда меня не было дома. И теперь ясно, что так и было.

— И она все делает украдкой. Я с первого взгляда поняла, до чего она увертлива. И лжива. У нее извилин не хватает. Сидит там и пишет письма, как она говорит, одно и то же, одно и то же, и никакие это не письма. У нее с головой не в порядке.

Вот так я поняла, что она рылась в мусорной корзине, разглаживая комки бумаги. Я часто начинала рассказ одними и теми же словами. Как она и сказала: одно и то же, одно и то же.

Немного потеплело, и я вышла на работу без жакета, в одном уютном свитерке, заправленном в юбку, затянув ремень на самую дальнюю дырку.

Распахнув дверь, она заорала мне вслед:

— Шлюха. Гляньте на эту шлюху, как она выпячивает грудь и крутит задом. Вообразила, что ты Мэрилин Монро? — И еще: — И даром ты не нужна нам, нечего тебе делать в нашем доме. Чем раньше ты уберешься отсюда, тем лучше.

Она позвонила Рэю и сообщила ему, что я пыталась стащить ее постельное белье. Она пожаловалась, что я рассказываю небылицы про то, как она слоняется по улицам. Она распахнула дверь, чтобы я наверняка услышала, и орала в телефон, но в этом не было необходимости: телефонная линия у нас была общая и мы могли слушать друг друга, если бы приспичило. Я никогда не подслушивала — мой инстинкт затыкал мне уши. Но однажды вечером, когда Чесс был дома, он схватил трубку и заговорил:

— Не обращайте внимания на нее, Рэй, она просто выжившая из ума старуха. Я понимаю, что она ваша мать, но должен сказать вам, что она выжила из ума.

Я спросила, что ответил Рэй, разозлился, наверное?

— Он просто сказал: «Конечно, все в порядке».

Миссис Горри бросила трубку и теперь кричала со ступенек:

— Я скажу тебе, кто тут выжил из ума. Я скажу тебе, кто выживший из ума лжец, распускающий враки направо и налево обо мне и моем муже…

— Мы вас не слушаем, — сказал Чесс. — И оставьте мою жену в покое.

Позднее он спросил у меня:

— А что это за враки о ней и ее муже?

Я ответила, что понятия не имею.

— Она просто одержима тобой, — сказал он. — Потому что ты юная и хорошенькая, а она старая ведьма. Забудь все, — сказал он и пошутил несмешно, чтобы поднять мне настроение: — И зачем только нужны эти старушенции?

Мы переехали в новую квартиру на такси с одними чемоданами. Мы ждали такси, стоя спиной к дому. Я ожидала прощального скандала, но из дома не доносилось ни звука.

— А что, если у нее есть ружье и она выстрелит мне в спину? — спросила я.

— Не говори, как она, — испугался Чесс.

— Я бы хотела помахать мистеру Горри на прощание, если он там.

— Пожалуй, не стоит.

* * *

Я не бросила прощальный взгляд на дом и больше ни разу не прошла по этой улице, по этой части Эрбатас-стрит, выводящей к парку и к морю. Я уже не помню, как она выглядит, но кое-что помню отчетливо — занавеску у кровати, горку, зеленое кресло мистера Горри.

Мы познакомились с другими парами, начинавшими, как и мы, жившими в дешевых комнатах чужих домов. Мы слушали про крыс, тараканов, ужасные туалеты и сумасшедших квартирных хозяек. И сами рассказывали о нашей сумасшедшей хозяйке. Паранойя.