Любовь крестоносца

Комната Радмилы и Меган немногим отличалась от каюты галеона. Две грубые деревянные кровати, небольшой стол, два кресла, неоштукатуренные каменные стены, простая занавеска в проеме окна. В комнате уже стояли две большие бадьи с горячей водой, - после долгого морского плавания путешественникам нужно было вымыться. Меган сразу ушла выяснить, как им добраться в Петру. А Радмила начала распаковывать свои сумки. Первым делом она достала волшебную диадему и положила на стол. Затем забралась в бадью и удовольствием вымылась. Выбравшись из нее, она подошла к столу и стала расчесывать волосы. В этот мгновение взгляд Радмилы случайно упал на подарок Лалы. Она как-то необычно засверкала алмазами на маленьком столике. Случайный луч солнца вызвал разноцветную радугу вокруг главного камня в центре. Так захотелось одеть ее! Когда Мегги ушла, руки Радмилы сами потянулись к украшению. Прохладное золото ласково обняло голову. И сразу мысли потекли по-другому!

— Радмила! Радмила! — раздалось у нее в голове. — Надо спешить! Идите за ними! Ему грозит опасность!

— Радмила! Нам очень повезло! — в помещение ворвалась Мегги, и радостно затормошила ее. — Я уже все узнала! Они только три дня назад покинули Атлит. Завтра в Петру идет караван. Я уже договорилась! Давай укладывать вещи в дорогу.

Молодая женщина сняла диадему, и голос умолк Ей показалось, что золотой обруч не хотел, чтобы она его снимала и снова одела диадему. И опять услышала знакомый голос:

— Это я, Лала, вы должны спасти его! Если вы быстро не отыщете их — его убьют!

Сердце Радмилы гулко застучало. Кровь прилила к щекам. Необычайное беспокойство охватило ее душу.

Громадный диск повис над серебряными барханами. Казалось, луна вот-вот зацепится своими горами за палестинские пески. Теперь уже холодный ветер заставил караванщиков завернуться в теплые одеяла. Трещали на ветру костры, сложенные из неизвестно как найденных в песках колючих веток. Радмила и Мегги, переодетые в мужскую одежду служащих ордена, с полузакрытыми, якобы от песка, лицами, жались к костру. Сарацин щелкал языком и что-то пытался объяснить на своем гортанном языке. Путешественницы уже знали, что дорога в Петру займет три дня. Воды мало — объяснял погонщик верблюдов. Потом он достал одеяла и дал молодым женщинам. Это было весьма кстати. Удивительно, как может быть так холодно после адской жары.

— Мне сказали, в Петре много заезжих дворов, — тихонько шептала разбитная Мегги на ушко подруге, — остановимся там, отыщем их, и будем потихоньку следить за ними!

— Нужно будет купить восточное платье и переодеться, меньше будут обращать на нас внимание, — предложила Радмила.

— Думаю, лучше надеть одежду паломника, а то спросят тебя что-нибудь сарацины, — резонно возразила подруга, — а ты не сможешь им сказать! А так будем мычать в ответ, мол, дали обет молчания.

Цепочка верблюдов взобралась на очередной бархан, и Радмила увидела впереди горы. Округлые, бурые и красные, рассеченные горизонтальными слоями.

— Они как раскаленные печи, — вяло подумала измученная страшной жарой молодая женщина. Мысли медленно текли в ее голове, завернутой в белую ткань. Как надоело качаться между мохнатыми горбами этого верблюда! Он неспешно ковылял своими громадными лапами-копытами по сбегающему струйками раскаленному песку то вверх по бархану, то вниз, к его подножию. Хотя было бы намного труднее идти пешком, вон как тот бедуин, что идет рядом, чем держаться за качающийся горб! Вот вошел караван в ложбину между раскаленными горами. Здесь, в долине, еще жарче! Даже и легкого ветерка нет! Но наконец-то солнце стало клониться к горизонту. Скоро вечер. Стало не так жарко. К ночи опять вышли на песчаную равнину.

Халид, так звали погонщика, достал веревку и положил ее аккуратным кругом, чтобы костер и девушки оказались в центре.

— Фаланга, тарантул, эфа! — объяснял он и показывал на пальцах.

Девушки поняли, что фаланга и тарантул — это ядовитые пауки, а эфа — это змея. Неужели они не могут перелезть через веревку?

Сарацин выпучивал глаза и показывал жестами — нет!

— Что-то не очень верится, — с сомнением подумала Радмила, — сколько же пакости всякой водится на этой раскаленной земле! Хотя, наши медведи с волками похуже будут. От них веревкой не огородишься!

Холодный ночной воздух приятно освежал и расслаблял тело. Незаметно ее голова склонилась к плечу Мегги. Начал сниться сон. Ее дом возле Самолвы, где начиналась их с Ульрихом любовь. Чудское озеро. Ветер разгулялся по синему простору. Набегает волна. Вдруг какой-то посторонний звук заставил очнуться. Радмила открыла воспаленные глаза и опять закрыла. Очень хотелось спать… Но, возникло какое-то беспокойство, она опять очнулась и стала озираться вокруг.