Любовь крестоносца

Неожиданно Ульрих получил сильнейший удар в левое ухо, да так, что и шапка покатилась в сугроб. Снег больно залез прямо в ухо и залепил глаза. Пока Ульрих пытался освободить лицо от снега, второй удар пришелся в белую звездочку на лбу Лотаря. Конь взвился на дыбы, и от неожиданности Ульрих чуть не вылетел из седла. Раздался звонкий девичий смех, и Ульрих увидел слева в сугробе нескольких русских девушек, весело кидающих снежки в немецких посланников. У рыцаря в последнее время настроение было не из лучших, он разозлился, но понял комичность своего положения и решил сойти с коня. Не оставалось ничего другого, как тоже отбиваться снежками. Друзья быстро спешились и принялись лепить снежки, готовясь нанести решающий удар.

— Бежим! — закричали девушки и исчезли среди сугробов. Побитые снежками бросились вдогонку. Весело визжащие девушки быстро бежали впереди, но, конечно, куда им было справиться с крепкими молодыми мужчинами! Те неотвратимо их настигали. И тут Ульрих получил возможность рассмотреть лица молодых разбойниц.

— Пресвятая дева, да это же Радмила! — сердце гулко застучало в груди рыцаря. — Но как она прекрасно выглядит! Или это другая девушка, и мне уже мерещится? Одета она как богатая русская боярышня! — и вдруг какой-то противный голосок пробубнил у него в голове:

— Конечно, любовница богатого боярина получит от него подарки, и такую красавицу он хорошо оденет!

Да, девушка была чудо как хороша! Роскошная соболиная шапочка с богатым жемчужным понизовьем ловко сидела на обвязанной прозрачной кисеей изящной головке. Огромные васильково-синие глаза звездами сияли на раскрасневшемся от быстрого бега личике с полуоткрытым маленьким ртом. У рыцаря даже судорога пробежала по телу при воспоминании, как соблазнительно выглядел этот алый ротик, распухший от его страстных поцелуев. Сшитый по фигуре кафтанчик из темно-синего бархата, отороченный по вороту, бортам, низу и рукавам соболиным мехом, выгодно подчеркивал тонкую талию красавицы. Широкая юбка из расшитой золотой нитью парчи указывала на высокое положение девушки. На ногах были узорчатые меховые сапожки. Вдруг они столкнулись взглядами, и по ее потрясенному виду Ульрих понял, что она его узнала. Ее красивое лицо исказилось, словно от боли, и она бросилась бежать еще быстрее.

— Радмила, постой, подожди! — закричал он. Но за большим сугробом, оказывается, стояли низкие боярские сани, запряженные тройкой лошадей с бубенцами. Девушки с визгом повалились на меховую накидку, покрывающую всю поверхность саней. И лихой кучер дернул поводья.

— Это Радмила! Это Радмила, — билось в мозгу у Ульриха, когда он бежал, пытаясь догнать сани. На скользком снегу пеший рыцарь упал, - погоня была обречена на провал…

— Чья эта боярышня? — спросил предприимчивый Бруно у толпившихся рядом зевак, которые откровенно радовались победе русских девушек над неловкими тевтонами.

— Боярышня Шумилина! — мужичок в зипуне и заячьей шапке сразу догадался, о которой из трех девушек идет разговор.

Крестоносцы быстро вернулись к своим лошадям и вскочили на них. Георг хотел было направить коня в сугроб, но Ульрих указал рукояткой плети на излучину реки. Река, обрамленная заснеженными старыми ивами, поворачивала вправо, но дорога, вьющаяся по крутому берегу среди домов, была, несомненно, длиннее.

— Тебе мало Чудского озера? — со смехом отозвался Георг.

— А, — махнул меховой рукавицей Ульрих, и небольшой отряд поскакал по заснеженному льду.

За излучиной реки пришлось резко натянуть удила. Кони чуть не упали на скользком льду. С криком и гиканьем сотни мужиков, молодых и постарше, молотили друг друга кулаками.

Приглядевшись, можно было определить — бились стенка на стенку. Одна ватага напирала на другую и явно побеждала. Среди дерущихся выделялся один богатырь в расхристанном меховом полушубке. Без шапки, с кудлатой бородой, он махал громадными, словно оглобли, ручищами в меховых рукавицах и налево, и направо. Все, кто попадался под могучие удары, летели в разные стороны. Победа была не за горами. Вдруг сзади к нему подобрался небольшой коренастый мужичонка в овчинном тулупе и треухе и резко ударил сзади чем-то, мелькнувшим в его руке. Богатырь пошатнулся и ткнулся в снег вперед лицом.

— Кистень, кистень! — закричали в толпе, и все, уже без деления на первоначальные отряды, кинулись на нарушителя правил. Мужичонка бежал весьма проворно, но толпа настигала его и слева, и справа. Тогда он повернул в сторону рыцарей вдоль реки.

— Надо отступить, — сказал Георг, — а то достанется и нам.

— Давай влево, к колодцу, нам нельзя вмешиваться, — согласился Ульрих.

Выбравшись на берег, рыцари оглянулись. Ватага драчунов рассеялась по берегу в поисках ловкого мужичка — он прятался где-то среди огромных сугробов и сараев. Богатыря тащили по снегу товарищи, взвалив себе на плечи его тяжелые руки. Он уже начинал приходить в себя и что-то злобно кричал.