Любовь... любовь? + рассказы

Но вот что любопытно: об Ингрид я никогда так не думаю. И не потому, что она уродка, - девчонка она хорошенькая, самая хорошенькая из всех, кого я знаю. Просто думаю я о ней, как о чем-то очень чистом, святом и

нежном, и мне кажется, что коснуться ее щеки куда приятнее, чем все то, что могут дать мне другие девчонки.

Стоит мне подумать об Ингрид, как я забываю обо всем на свете, и, конечно, я проехал свою остановку и теперь иду пешком.

По мере того как я продвигаюсь вперед по Иллиигуорс-стрит, настроение у меня становится все лучше и лучше. На мне хороший костюм, свежее белье, я подстрижен, причесан, и звук моих шагов почему-то преисполняет меня уверенности в себе. Я знаю, что на танцах сейчас, наверно, перерыв, поэтому захожу в «Баранью голову»- кабачок, расположенный чуть дальше по той же улице, - пропустить для бодрости пивка и взглянуть, нет ли там ребят. В зале полным-полно народу, чувствуется, что на танцах перерыв; за баром, в курилке, топчутся оркестранты в стильных бежевых куртках и коричневых галстуках бабочкой. Получаю свою кружку пива, оглядываюсь и кого, вы думаете, вижу? Уилли Ломеса, который машет мне из-за столика в углу. Подхожу, парень, что с ним (зовут его Гарри, а фамилии не помню), пододвигается, и я сажусь. Оба они без пальто, и я спрашиваю, были ли они на танцах.

Они кивают, а Уилли говорит:

- Народу - пропасть. Все ноги оттоптали.

Вид у него тем не менее веселый. Впрочем, он всегда кажется веселым - наверно, потому, что у него такое лицо. А лицо у него длинное и бледное, как у клоуна; черные, будто вороново крыло, волосы гладко зачесаны назад и блестят, как хорошо начищенные ботинки. Он поднимает ногу и показывает порванный отворот брючины.

- Выставил ногу во время быстрого фокса, - говорит он. - Не успел опомниться - р-раз, какая-то девка зацепилась каблуком за мою брючину. Чуть не полетел вверх тормашками.

- Есть стоящие девчонки? - спрашиваю.

- Обычный сброд, - отвечает Гарри. Но это вовсе не то, что меня интересует. Впрочем, едва ли они знают Ингрид.

- А ничего у них певичка, - говорит Уилли.

- Да разве это птица твоего полета, Уилли? - говорит Гарри. - С такой на одних чулках разоришься.

- Но помечтать-то о ней ведь можно бесплатно или уж тоже нельзя? - говорит Уилли.

- Так или иначе, она замужем, - вставляю я.

- А ты откуда знаешь?-спрашивает Уилли.

- Оттуда, что у нее на пальце обручальное кольцо, дуралей.

- Я иногда думаю, что замужние - это самое милое дело, - говорит Гарри. - Они хоть знают, чего ты хочешь, и обхаживатъ их не надо.

- А мне вовсе не улыбается вечно Чувствовать у себя за спиной какого-нибудь тяжеловеса-мужа, - говорит Уилли. - Нет, мне подавайте одиноких девочек. Обучишь этакую маленькую девственницу уму-разуму, она тебе еще и благодарна будет за то, что ты открыл ей радости жизни.

И понес, и понес; Гарри хитро подмигивает мне, а я сижу себе, посмеиваюсь.

- Вся беда в том, - говорит Уилли, отхлебнув из своей кружки, - что все девчонки, которые мне нравятся, либо замужем, либо уже зафрахтованы. Познакомился я с одной в «Трокадеро» на той неделе. Девчонка - пальчики оближешь, и по морде видно - на все пойдет, угости ее только рыбой с жареной картошкой. Провожаю ее до Грин-форда - целых две мили - и только хочу пристроиться с ней в подъезде магазина, чтобы немного ее потискать и уговориться о встрече, а она - что вы думаете, она мне говорит? «Моему жениху это не понравится», - говорит. Ее жениху!.. А я-то, как последний дурак, прошагал туда и обратно четыре мили!

Смешно! Но у меня насчет Уилли своя теория. Я считаю, что в конце концов он женится на какой-нибудь шлюхе шести футов ростом, ничем не примечательной, как стена пакгауза. И всю жизнь будет у нее под каблуком.

- M-да, с бабами лучше не связываться, - заявляет Гарри, из чего я заключаю, что и у него не все идет гладко. - Встречался я тут с одной девчонкой. Целый год за ней ухаживал, и мы даже стали подумывать о помолвке. Она только об этом и твердила. «Ну, когда же мы объявим о помолвке, Гарри?» Только и твердила.

- Ну, я об этом никогда не думаю, - говорит Уилли, я же тихонько усмехаюсь, вспоминая свою теорию о девице-гренадере, которая уже где-то поджидает его,

- А вот я не возражал, - говорит Гарри. - Она меня совсем измотала. И я уже готов был сдаться, только бы меня оставили в покое. Но однажды отправляется она на

субботу и воскресенье к своим родственникам в Уоррингтон. А потом начинает ездить туда каждое воскресенье и пускает меня под откос ради какого-то там янки.

- Ну, еще бы: мундир и монеты, - говорит Уилли. - Где уж нам с ними тягаться.

- Наймитесь кондукторами на автобус, - говорю я, и у вас будут мундир и монеты. - Сам же думаю, что тоже начну жаловаться на судьбу, если еще посижу здесь. А сейчас все внутри у меня поет при мысли, что я скоро увижу Ингрид.

В кабачке стало тише; озираюсь вокруг - оркестрантов не видно, значит, перерыв кончился и я теряю драгоценное время.

- Да, кстати, Уилли... - Выуживаю «Cherie» и передаю ему, прикрыв рукою шлюху на обложке. - Спасибо.

Уилли с видом заговорщика сует журнал в карман.