Любовь, медицина и чудеса

Благожелательное отношение врача может помочь пациенту добиться выздоровления и душевного мира, как показывает случай Бриджет, англичанки, недавно переехавшей в Нью-Джерси. По английской медицинской системе ей назначили врача, и поскольку он ей не понравился, она больше к нему не пришла. У нее была опухоль на месте левой груди величиной с дыню. Я исследовал ее и перечислил все, что, как мне казалось, могло ей помочь, от хирургии до бога. Она сказала: "Вы первый врач, который не орет на меня и не говорит "Где вы были до сих пор? Почему вы не приходили раньше? Почему вы вели себя так глупо? Что у вас в голове?"" Я сказал ей, что это не моя роль. Моя работа состоит попросту в том, чтобы принимать пациентов и пытаться им помочь.

Я просил Бриджет нарисовать картины, изображающие бессознательные положительные установки в отношении облучения и химеотерапии, хотя сознательно она сопротивлялась тому и другому. Через несколько месяцев она пришла ко мне и сказала, что она начала химеотерапию и что опухоль рассосалась. Ее реакция была столь резкой, что ее онколог не считал даже нужным облучение. Мое благожелательное отношение к состоянию Бриджет дало ей возможность принять то, что ей могла предложить медицина.

Однако некоторые врачи настаивают на полном управлении всем ходом событий. Они даже запрещают своим пациентам использовать после мастектомии систему "Путь к выздоровлению" (программа послеоперационной эмоциональной и физической терапии). Они не в праве это делать, но некоторые врачи пытаются заботиться о жизни пациента и о технических подробностях лечения наподобие того, как взрослый опекает ребенка – и грустная правда состоит в том, что многие пациенты им это позволяют. Врачей создает не только их обучение, но не в меньшей степени и пациенты, а большинство пациентов предпочитает предоставить все решения всемогущей отеческой фигуре. Исключительный пациент борется за свою ответственность, но наказывается за это стремление к выживанию, поскольку он представляет меньшинство пациентов, приходящих к врачу. Костоглотов, бывший узник концентрационного лагеря в романе Александра Солженицына "Раковый корпус", жалуется своему врачу:

"Как только к вам приходит пациент, вы начинаете думать обо всем за него. Потом вы думаете по вашим стандартным указаниям, с вашими пятиминутными приемами, вашей программой, вашим планом и ради престижа вашего медицинского отделения. И я снова становлюсь, как в лагере, песчинкой. Снова от меня ничего не зависит".

Критики современной медицины любят ссылаться на то, что смертность неоднократно резко снижалась во время забастовок врачей – например, в 1976 году в Лос Анжелесе, в том же году в Боготе и в 1973 году в Иерусалиме. При этом они обычно говорят что-нибудь совсем простое, например: "Медицинская помощь опасна для вашего здоровья". Более вероятно, что пациенты вдруг осознают свою собственную ответственность, принимают собственные решения, как должны были бы делать все время, и что именно это продлевает их жизнь. Несколько лет назад в Кейп Код, где у нас летняя дача, была забастовка водителей. Возникла паника – что делать со срочными вызовами? И вот, число срочных вызовов резко снизилось до окончания забастовки – еще один удивительный пример того, как много вещей зависит от нас.

Механик и целитель.

Самое обычное неумение плодотворно взаимодействовать с пациентами происходит от того, что врача учат быть простым механиком. На медицинском факультете нас учат всевозможным вещам о болезни, но мы не узнаем ничего, что эта болезнь означает для больного.

Доктор Артур Клейнман с медицинского факультета Вашингтонского Университета провел исследование народной медицины на острове Тайвань и у американцев китайского происхождения. Он связывает нередко удивительные успехи лечения у народных врачей с контекстом психологии и культуры пациента. Поскольку психические болезни считаются в китайском обществе весьма постыдными, китаец часто представляет себе, например, депрессию в терминах ее физических симптомов, таких как усталость. Поэтому любое лечение, не позволяющее пациенту представить себе физическую причину болезни, скорее всего вызывает сопротивление и остается неэффективным.

Клейнман отмечает различие между заболеванием, определяемым физическими или психическими симптомами, или ущербом с точки зрения врача, и болезнью – субъективным переживанием пациента при этом же заболевании. Между этими двумя явлениями имеется часто заметное различие, особенно если человека без научной подготовки лечит западный врач.