Любовь меняет все

Трудно сохранять невозмутимый вид, когда тебя распирает чувство вины. Все, что случилось сегодня, целиком и полностью лежит на ее, Дейдре, совести. Верно то, что не она сделала Колдера тем, кем он есть, но ведь она привезла Мегги на фабрику, где, ясное дело, не место ребенку, и оставила маленькую девочку без присмотра, пока сама… Пока сама развлекалась.

– Боюсь, из меня получилась никчемная мать, малышка. – Она зашла слишком далеко, используя беззащитного ребенка в своих корыстных целях. И в результате пропасть между ней и Колдером стала еще глубже и шире, и как навести мосты, она даже не представляла.

Дейдре хотела было встать и уйти, но Мегги вдруг посмотрела ей в глаза и прошептала:

– Не уходите.

Дейдре почувствовала, как что-то внутри нее вдруг оттаяло, и боль отпустила. И тут же предательские слезы подступили к глазам.

– Патриция, ты можешь уходить.

– Вам приготовить ванну, миледи?

Как бы ни хотелось Дейдре поскорее смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня, она покачала головой.

– Не сейчас. – Дейдре наклонилась, сняла туфли и, откинув одеяло, прилегла рядом с Мегги. И, когда девочка прижалась к ней и обняла, сердце Дейдре раскололось на мелкие кусочки. Как могла она вовлечь ребенка в эту битву самолюбий? Каким чудовищем надо быть, чтобы решиться на такое?

Каким? Таким, что взрастила леди Тесса, вот каким. Как бы там ни было, больше такого не повторится. Мегги теперь вне игры. Дейдре погладила лоб девочки и зажмурилась, словно так могла избавить себя от мук совести. Я все исправлю, малышка. Обещаю.

Но как? Как научить человека, который никогда не знал любви, тому, что любовь одна и может его спасти?

Больше, чем когда-либо, Колдер сожалел о том, что когда-то имел глупость положить глаз на Дейдре Кантор. Фабрика его лежала в руинах, рабочие того и гляди поднимут бунт, его дочь не без подачи известной особы лишила его едва ли не половины состояния – таковы плоды усилий той, что стала его женой всего несколько дней тому назад. Она могла бы гордиться своими достижениями!

Даже гнев его приобрел ранее незнакомые черты, поскольку был изрядно приправлен неутоленной похотью. Что с ним происходит? Колдер никогда не был вздорным и вспыльчивым, а тут поймал себя на том, что рычит на конюха и рявкает на Фортескью.

Аргал наполнил для него ванну в спальне горячей водой, но Колдер даже спасибо ему не сказал. Сбросив одежду и оставив ее на полу, попутно вспоминая все услышанные сегодня от жены оскорбления в свой адрес, Колдер полез в ванну. Вместо того чтобы зайти в воду постепенно, дать телу время привыкнуть к горячей воде, Колдер плюхнулся в воду и едва не выскочил как ошпаренный. На попытавшегося помочь ему Аргала он заорал не своим голосом.

Вцепившись в края ванны так, что побелели костяшки, Колдер, стиснув зубы, терпел боль, лежа в обжигающей воде. Может, только такая температура и может растворить не только грязь, но и нанесенные обиды. И действительно, когда вода немного остыла, поостыл и гнев. Вздохнув, Колдер постарался перенаправить поток сознания в более приятное русло.

Брукмор вскоре будет принадлежать ему. Там красиво, есть даже такие места, где и людей не бывает. Как раз то, что нужно, чтобы отдохнуть от Лондона.

Колдер решил, что на этой мысли можно и задержаться. Представить себе пасторальный пейзаж. Невысокие зеленые холмы, чистый воздух, кристально чистая вода и свежий ветерок, который играет со светлыми волосами Дейдре, делая их похожими на золотистый флаг, что развевается у нее за спиной. Хорошая ли она наездница? Надо будет подыскать ей кобылу поспокойнее, но такую, что могла бы идти вровень с его резвым жеребцом. Они бы вместе скакали по просторам Брукмора, и свежий ветер вернул бы румянец ее щекам, и они бы оба смеялись от радости, и она бы улыбалась ему, только ему одному…

Колдер рывком сел, расплескав воду на пол.

Черт побери!

Открыв глаза, Колдер злобно уставился на противоположную стену, на дверь, что вела в смежную с его спальней комнату. Она была так близко, эта заветная дверь – всего-то несколько шагов. И за этой дверью окопались его заклятые враги, которые как раз сейчас, наверное, замышляли очередную подлость, придумывали новые, еще более изощренные способы испортить ему жизнь.

Дверная ручка притягивала взгляд. Если он дернет за нее, откроется ли дверь? Или его ждет отказ в наказание за несдержанность? Но он, черт возьми, был хозяином этого дома! Мужем! Зачем ей надо все так усложнять?

И чего Дейдре от него хочет?

Ну что же, он не станет унижаться. Он не станет умолять ее об аудиенции, словно подданный у королевы! Хочет, пусть запирается от него, не хочет, пусть не запирается, он не станет утруждать себя проверкой!