Любовь моя

– Не выделяй меня курсивом среди остальных. Собственно, я знаю всех претендентов на пять лет вперед и могу расставить их в порядке получения. Для меня вся эта система абсолютно прозрачна и уже ничем не удивит. Поэтому и не волнует, – ответила Лена.

– Блаженный идиотизм – верить в справедливость. А бывает так: дали премию, похвалили и забыли человека?

– Всякое случается, – кивнула Лена с видом педагога, недовольного несвоевременным или глупым вопросом ученика. – Самому надо себя активно продвигать к читателю: заявлять о себе, встречаться, общаться. Будь любезна…

Лена обреченно вздохнула. Ее лицо выражало: «А не пойти ли тебе… на БАМ!» Она безразлично отметила в себе опустошение, вызванное неприятным разговором, и попыталась отвлечься размышлениями другого рода.

– …Вот ты пишешь, пишешь, а ведь далеко не каждый читатель помнит имя автора. Ты тоже станешь неизвестным автором известных произведений. Твое имя занесет песок времени.

– Это неважно. Пусть годы стирают из памяти людей фамилии писателей, лишь бы деяния их героев жили в поколениях. Инна, говори о хорошем или молчи, иначе я сегодня не усну.

– Даже у камня есть душа, – сказала Жанна Инне с упреком. – Лена, пусть Всевышний и Небо помогут тебе, – искренне добавила она. (У камня душа?)

Инна наконец-то захотела понять подругу, и та устало опустила голову на подушку. Никто больше не стал углубляться в писательские проблемы.

«Привыкшие трудно засыпать и до умопомрачения прокручивать что-либо в голове, они и тут мусолят любое им предложенное. Разговор затевается, но быстро иссякает, потом возобновляется и вновь обрывается, как бестолковый сон… Но бессонница толкает, заставляет женщин начинать его снова и снова, даже через силу, через немочь. Ночью, когда человек только наполовину в реальном состоянии, до такого можно дорассуждаться!» – вздохнула Лена, туманясь сознанием.

Лена тихонько застонала, переворачиваясь на спину. Аня поняла, что она не спит и тут же подступила к ней с вопросом, который давно ее беспокоил:

– Когда тебя приняли в Союз писателей? Почему ты не стала вступать в двухтысячном? Это был акт протеста? «Не все хотят летать в стае. Но к одиночкам тоже надо относиться бережно, если они того заслуживают», – думала ты тогда. Да? – предположила Аня, возможно на основании чужих слов.

– С одной книгой? Вступление ко многому обязывает. Только после третьей я посчитала себя достойной. Успокойся, всё у меня нормально.

«Как всегда говорит много меньше, чем думает», – решила для себя Аня.

– Скрытная ты.

– Не без того, – отшутилась Лена.

– Как ты считаешь, у Ларисы тоже возникают проблемы? Она о них умалчивает?

– Какого рода? Ты о «смертоносном» противостоянии амбиций? – пошутила Инна. – Приедет, узнаем.

– Нет, я о другом, – смутилась Аня, поняв, что Инна намекает на свой разговор с Леной.

Аня не вникала в тонкости и подробности обсуждаемого ими эпизода, но суть разговора уловила, и, взглянув на Лену с благоговейным обожанием, сказала:

– Пиши, пока твоя добрая и вечно печальная Муза рядом с тобой. Выкладывай душу людям.

– Муза у мужчин. У Лены вдохновение, – рассмеялась Инна. И добавила восторженно-насмешливо:

– В кого только ни превращают женщины-музы великих мира сего!

* * *

– Ты все больше об ушедших годах пишешь.

– Так ведь воспоминания. Тем более, когда о детстве… – недоуменно пожала плечами Лена.

– Может, важнее критиковать современность? – выдвинула встречное предложение Инна.

– Ты обратила внимание на то, что пошлость и невежество как бы стираются в прошлом, они будто отсекаются, потому что принадлежат только настоящему. Когда современность становится прошлым, она кажется очищенной от них, отмытой. Может, поэтому я как-то по-своему люблю уже происшедшее, меня тянет к нему. Но и новое время я не боюсь. Я этим не больна.

– Даже великие умы современности никак глубоко и подлинно не поймут, каким было наше совсем недавнее прошлое, которому и мы были свидетелями, и что есть нынешнее время. Не рискуют давать ему полную, подробную характеристику, – подметила Аня.

– Да уж точно, у них рефлексия не только на настоящее, – невесело откликнулась Жанна.

– Ой, да теперь и настоящее, и прошлое все кому не лень обгаживают, не дай Бог как! – возмутилась Инна. – Уж до Ивана Калиты добрались.

– И до Адама с Евой, – рассмеялась Лена, признав правоту Инны.

Аня наморщила лоб, обдумывая сказанное подругами. А Инна спросила Лену:

– Значит, не ограничиваешь себя, выбирая одно из двух, не боишься, что твой главный герой может оказаться вызывающе несовременным?