Любовь моя

– Дура.

– Порадовала комплементом. Дуру в зеркале ищи, – огрызнулась Аня на Инну. – У меня страх, а ты…

– Если захотеть, в чем угодно можно усмотреть изъяны и опасность, даже в праздничном гулянье.

«Ох уж эти мне грубые насмешки на грани «отчаяния» вместо простого разъяснения», – ворчливо подумала Лена.

– Мне кажется, истины, предлагаемые автором, на самом деле ею прочувствованы и выстраданы. Она вложила в произведение всю свою мучительную совесть, понимая, что эта книга принесет ей много укоризны. Что и пугает… Странно, какую-то неожиданную, с моей точки зрения, инфантильность высветила. С ее-то жизненным и писательским опытом! Что побудило? Может с чужого голоса поет? – продолжила обсуждение книги и ее автора Аня. – Ведь писала же раньше под неусыпным вниманием партии и комсомола.

– Одно дело обслуживать власть имущих, и совсем другое жить для страны, понимать душу народа, – подметила Жанна.

– Ну и сказанула! У тебя фобия? Где ты увидела инфантильность? – сухо оборвала Аню Инна. – Наблюдаю классический конфликт принципов и обстоятельств.

– Чересчур неуклюжая попытка защитить «обвиняемую», – не осталась в долгу Аня.

– Ею движет несомненное осознание своей миссии или это очередной приступ гордыни? – будто вскользь заметила Жанна. – Я бы посоветовала всем отмежеваться от ее идей. Одно я с уверенностью могу сказать…

– Я бы не рисковала «заявлять с уверенностью», досконально не изучив проблему. Не стоит судить о том, чего не знаешь, – остановила ее Лена.

– Это недоразумение и несогласие мнений не стоит столь долгого и бурного обсуждения. Ничего хорошего ровным счетом в этой книге нет, – сразу отступила Аня.

– Не скажи, сильное произведение. (Инна блефует?) Видно удался ей фантастический образ вождя будущего, раз затронула… – усмехнулась Инна.

– Так-таки и задела. Обидела, разозлила. Зашвырнуть бы эту книжку подальше! Она вредная, – полыхнула Аня.

– Хочешь вернуть цензуру на всю печатную продукцию? – удивилась Жанна.

– Между прочим, в Америке жесточайшая цензура. В утвержденном тексте ни одного слова изменить нельзя, особенно в сценариях о войне.

– Что это многие наши писатели в политику ударились, даже женщины. Поветрие? – удивилась Жанна.

– Время такое, бестолковое. Не волнуйся, глупости скоро перемелются, – ответила ей Инна.

– Мы обязаны быть оптимистами, потому что имеем внуков, – серьезно сказала Жанна.

– «Не жалуйся на время, в котором живешь. Ты должен сделать его великим», – с достоинством произнесла Аня.

– Аня, ты могла бы в лицо писателю высказать свое мнение о его произведении?

– Конечно.

– Что-то я не припоминаю у тебя неистового корсиканского темперамента. И это против правил этикета. Ты превзошла меня, своего учителя. Ох, поплатишься ты за свою твердолобую прямолинейность, – рассмеялась Инна.

– Уже двоим высказала, но не прилюдно и в мягкой форме.

– А я бы не смогла, – как-то ненатурально вздохнула Жанна.

– Трусиха, – насмешливо заметила Инна.

– Нет. Начну с того, что во время войны я, без сомнения, была бы в первых рядах. Но в мирной обстановке встать на защиту справедливости, публично покритиковать кого-то, высветить свой взгляд… Тут не храбрость, а другая смелость нужна, другое мужество. Выступить «за» или «против» кого-то я могу, если чувствую в себе или за собой реальную силу, реальную возможность помочь. Иначе этот шаг – просто глупость. А потом находиться в подвешенном состоянии? Я, по возможности, избегаю таких ситуаций, подстраховываюсь, воздерживаюсь. Бабушка в детстве меня учила, чтобы жила я внимательно и осторожно, вперед не рвалась, сзади не плелась. А вот в работе на меня стопроцентно можно было положиться. Никогда никого не подводила, – бросив на Инну затравленный взгляд, словно оправдываясь, объяснила Жанна.

– «Не суешься в волки, коль хвост как у телки?» – фыркнула та.

– Я не человек стаи. Мне сподручнее один на один высказать свое мнение. Есть у нас один писатель. Для всех он чуть ли не классик, а для меня – дрянь-человек. Но я же не стану об этом никому говорить. У него дети, внуки… Я не могу переступить через себя.

Из ваших слов я поняла, что та поэтесса – магнитная аномалия в пространстве современной культуры, озоновая дыра, каких сейчас много. Она – перетянутая струна, готовая лопнуть. Она глас…

– Чей голос? Что за ней стоит? – вопросительно приподняла одну бровь Инна.

– Не бесспорный, конечно…

– Что мнешься? В этом проявляется твоя интеллигентность? Так ведь современная культура не насаждает одну точку зрения. Она предполагает варианты, диалоги, призывает к диспуту. Давай, смелее!

– Да ну, тебя, – отказалась отвечать Жанна. – Я не читала этой книги. Я попыталась в общих чертах…

– Аня, а ты испугалась, что я высоко вознесу и короную непонятно кого? Нашумевшее произведение признанного мэтра в литературе… Правда, только областного масштаба. – Губы Инны брезгливо изогнулись.

– Может, другой слоган предложишь?

– Жалеешь? Сваливаешься в подобострастие? У нее в своей губернии есть поддержка? Боишься тронуть сильных мира сего? Это не противоречит разумному объяснению, но у меня такое не прокатывает.