Любовь моя

– Меня священник Илларион, в миру Алфеев, очень заинтересовал. Прямо скажу: нравится он мне. Я испытываю к нему доверие и могу сказать о нем словами Марины Цветаевой: «Но всё в себя вмещает человек, который любит мир и верит в Бога». Я внимательно слушаю по телевизору его выступления. Блестящие. Умный, я бы сказала талантливый, интеллигентный. Воспитывался в тепличных условиях, но рано проявил зрелость и мудрость. Счел служение церкви выше служения музе, хотя духовная музыка как молитва постоянно звучит в его голове и душе.

– Поп из нашей церкви утверждал, что духовную музыку нельзя написать, не будучи воцерковленным. А Лена с детства ее в себе слышала, хотя была некрещенной, – влезла со своим замечанием Инна.

– Я думаю, священник Илларион далеко пойдет, – с глубоким уважением сказала Аня.

– Если милиция не остановит, – брякнула Инна.

– Не к месту, – сухо заметила Лена, и лицо ее на мгновение исказила гримаса раздражения. – Наверное, для масштаба такой личности выражать себя только через музыку недостаточно. Она, очевидно, устраивает его как хобби.

– То был указующий перст Божий, – сказала Жанна.

– Не могу не заметить: служение религии, как и служение государству, иногда оказывается делом весьма неблагодарным, – сказала Инна. (На кого она намекает: на Сталина, Столыпина или вообще?..)

– Вот я и думаю: неужели он верит? – Это Аня усомнилась.

– Неужели не верит? – съехидничала Инна.

– Может, им еще что-то руководит? Допустим, соображения удачной карьеры. Он почувствовал призвание к ней, осознал свои способности, – предположила Аня.

– Одно другому не противоречит. Я запомнила его фразу о том, что Бог выстраивал его жизнь так, что других вариантов не было; и что Бог не отступает от своих намерений, добивается их осуществления, – вспомнила Жанна.

– А может, это мама его с детства уверенно направляла? – не согласилась Аня.

– В таком случае Бог ее рукой вел сына в нужном направлении, – заявила Жанна.

– Вот такие священники пусть бы служили, – сказала Аня.

– Твоего согласия на это не требуется, – сердито пробурчала Жанна.

– Но он за религиозное воспитание в школах, – недовольно заметила Инна. – Что, Анечка, поперхнулась? Я замерла в ожидании зловещей тишины.

– Я ушла с намеченного мне судьбой пути, и все равно хоть через сорок лет, но вернулась на предназначенную мне стезю и причалила к нужному берегу. К тому же на новом, более серьезном витке, – сказала Лена.

Выводы она предлагала женщинам делать самим.

* * *

– …У протестантов нет исповеди и отпущения грехов. У них не торгуют… порядочностью. Может, они к жизни строже относятся, потому что не надеются на списание грехов в церкви? – спросила Аня.

– Куда нам до их каменной неподкупной суровости!

– Разные слова, разные традиции, а обозначают одно и то же, – отреагировала на Иннины слова Жанна.

– А женское пение в их соборах запрещено, – вспомнила Аня. – Это дискриминация или традиция?

– …Тайны исповеди на самом деле никогда не существовало. Священники при Союзе доносили властям. Стукачами были, – сказала Инна.

– Ты не ошибаешься на их счет? У тебя в глазах такая неколебимая уверенность, – осторожно спросила Жанна.

– Факты упрямая вещь.

– Я считаю, что ябедничество – это когда ложный донос, – выразила свое мнение Жанна.

– Не слышу уверенности в твоих словах. Сообщение чужой секретной, хотя и личной информации – все равно предательство, пусть даже мелкого масштаба. Если человек плохо делал, я ему об этом в лицо говорила, но никогда не доносила начальству. Мне хотелось, чтобы человек исправился, – сказала Аня.

– Вооружившись безрассудством, мчалась ко всем на помощь? – удивилась Инна.

– Но многие считали, что доносила, потому что я слишком правильная. Я страшно обижалась на коллег. Не знали они, что у нас, у детдомовских, за доносительство жестоко карали сами дети. И это было ужасно… Сексотством, как правило, занимались лицемеры и подпевалы, которых я презирала. Помнится, фискальство на Руси ввел Годунов. Только не помогло оно ему, даже, кажется, наоборот – помешало.

– Ах-ах, вселенская скорбь. Правду-матку резала в глаза, пыталась перевоспитать или призвать к ответу посредством доброты? Можно подумать, что те, кого ты хотела спасти, сами не понимали своих дел! Ну, если только дети, – с выражением надменного торжества на лице и в голосе сказала Инна.

– Я очень ценю людей, которые мне открыто, но не грубо говорили о моих недостатках и ошибках с целью помочь, вытащить из беды, а не утопить. Жаль, что слишком мало их встретилось на моем пути. Только в университете. Девчонки не отходили от меня ни на шаг, учили, объясняли мои «заскоки». Я им так благодарна! – радостно вздохнула Аня.

– …Зачем тянуть в будущее то, что не раз скомпрометировало себя в прошлом?.. Надеешься, что мечта одного человека может заразить многих?