Любовь на Бродвее

- Милая, ты понимаешь, что это означает? Ты больше никогда не выйдешь на сцену. Ты должна остаться мертвой, или все, что ты сделала, напрасно. В моем варианте по крайней мере был шанс, что ты когда-нибудь вернешься в театр. Джаффи, ты уверена, что готова пожертвовать этим? И что я стою того?

Они держались за руки, и она поднесла его ладонь к своим губам:

- О да, уверена. Есть еще что-то, чего ты не знаешь.

- Слушаю тебя.

- Я не стала бы делать это только ради тебя и себя.

Я сделала это ради нашего ребенка.

В течение нескольких секунд Мэтт не мог произнести ни слова. Затем сказал:

- У нас не может быть ребенка. Мы всегда были чертовски осторожны.

Джаффи глубоко вздохнула.

- Будем считать, что ты не говорил этого, Мэттью Варлей. И тебе не могла прийти в голову мысль, что это чей-то еще, а не твой ребенок. Хочу напомнить тебе о времени, проведенном в Билтморе в августе. Тогда мы не предохранялись, потому что никто из нас не предполагал, чем закончится эта встреча.

- О Боже, Джаффи! Я не это имел в виду. Просто я поражен и обескуражен. Надо же, ребенок! Когда? Сколько уже прошло времени с тех пор, как ты узнала об этом?

Теперь Мэтт улыбался от уха до уха, и она простила его.

- В сентябре прекратились месячные, и я стала ощущать по утрам тошноту. Не забывай, я уже не первый раз беременна и знаю, что это такое. Когда начнутся роды? В мае. С августа девять месяцев. Посчитай по пальцам.

- В мае появится ребенок, - сказал он благоговейным тоном. На какое-то время наступила тишина, и они обнялись, переживая новую радость.

- Теперь ты понимаешь, почему я так поступила, - сказала она наконец. Возможно, мы могли бы рискнуть всем. Но не нашим ребенком, дорогой. Наш ребенок имеет право на нормальную жизнь. Я выросла в тени "Коза ностры", и мой дорогой Джейсон был рожден и должен был жить с этим грузом. Но не этот ребенок. Вот почему я вынуждена была рисковать даже своим отцом.

- Новая жизнь важнее старой, - тихо сказал Мэтт.

Джаффи кивнула.

- А теперь расскажи остальное. После того как ты заменила одежду на мертвой женщине, что ты сделала потом?

- Я видела, что произошло большое бедствие, кругом царил хаос. Прибыли спасательные команды, и я больше всего боялась наткнуться на них. Это означало, что я не могла вернуться в деревню. Я долго шла и к середине ночи добралась до женского монастыря. Мне не пришлось долго размышлять, укрыться здесь или нет, так как я уже не могла идти дальше. У меня больше не было сил, а рядом находились дверь и звонок, поэтому я позвонила.

Теперь они сидели на койке. Мэтт держал ее руки в черных вязаных перчатках с разорванными пальцами.

Перчатки работницы. Руки Джаффи были холодными, и Мэтт растирал их.

- Монахини впустили тебя?

- Монахиня. Сестра Матильда. Она единственная общается с внешним миром. Она сказала, что остальные считаются отрешенными от жизни, никого не видят, и никто не видит их. Молитвы и работа, и все это происходит за высокой стеной. Поэтому я имела дело только с сестрой Матильдой, которая, слава Богу, говорит по-английски. В первую ночь она дала мне бренди и супа, а затем уложила спать в маленькой комнате, которую они держали для странников. Гостеприимство - одно из их правил.

- На следующий день мы побеседовали. Мне кажется, она знает, кто я, хотя не говорит об этом. Я тоже.

Я сказала, что мне нужно место, где я могла бы остановиться, что я не скрываюсь от полиции и тому подобное. Она согласилась не сразу, но, вернувшись через пару часов, принесла мне эту одежду и сказала, что я могу остаться, если буду каждый день носить хлеб в деревню.

Я загримировалась и изменила осанку. Одна из лучших моих ролей, не правда ли?

- Просто фантастика. Я бы присудил тебе еще один "Тони". А звезды и кресты, как ты сохранила их? Ты сказала, что не возвращалась в Вербьер.

- Это так. Но когда я покидала Нью-Йорк, чувствовала, что, вероятно, не вернусь, поэтому захватила с собой звезды и кресты, которые Бенни и Дино дарили мне в детстве. - Она улыбнулась. - Наверно, это покажется глупым, но я прикрепила их к цепочке и носила ее на шее, полагая, что они принесут удачу.

- Я никогда не был религиозным, - тихо сказал Мэтт, - но сейчас мне кажется, это был не просто счастливый случай. Все это так удивительно.

Солнце клонилось к западу, и в лачуге стало холоднее. Он растирал ей руки своими ладонями.

- Ты замерзла, дорогая, как и я. Пойдем отсюда. Я оставил машину в миле отсюда. Ты можешь спрятаться на заднем сиденье, пока мы не выберемся из деревни. ;

Она покачала головой:

- Нет.

- Что значит нет, Джаффи? Забудь, что я только что сказал о религии. Ведь ты не хочешь принять веру и постричься в монахини?

Джаффи засмеялась:

- Сколько беременных монахинь ты видел за последнее время? Не говори глупости. Хотя я и постригла волосы. - Она сняла с головы платок. Волосы ее были короткими, остриженными грубо и неумело. - Так их легче было сделать темными. Мне пришлось обрезать их старым ножом. К тому же у монахинь нет зеркал.