Любовь на Итурупе

Николай постучал в дверь на втором этаже слева. Ему тотчас ответил пронзительный голос. Вот и квартира Богдановых, которую мне подобрали в турагентстве на Сахалине. Меня встретила женщина, назвавшаяся Катериной, – супруга Богданова. Она преподавала английский в школе на острове. Ее улыбка тоже сверкала золотом. Теперь я буду каждое утро благодарить ее златозубую улыбку. Катерина станет моими ушами, моим языком. На острове много людей с золотыми зубами. Может, здесь такая традиция – хранить свое богатство во рту?

Ивана не было дома, он обещал вернуться часа в два ночи. Из дальней комнаты вышли дочь и сын Богдановых. «Света, Олег», – назвались они и тут же ушли обратно. Был двенадцатый час ночи, на два часа больше, чем в Японии.

Принимать у себя мужчину-иностранца в столь поздний час, когда мужа нет дома, – есть из-за чего поволноваться. Чтобы не испугать женщину, я ссутулился, старался говорить тихо и не делать резких движений. Катерина смущенно вынесла из кухни ломтик черного хлеба со щепоткой соли на пластиковой тарелке и протянула мне. Наверное, лет тридцать назад я видел по телевизору, как на советской космической станции хлебом-солью встречали американских астронавтов. Потребовалось некоторое время, пока я вспомнил, что это обряд, означающий гостеприимство.

– Это ваша кровать.

В углу у стены, отгороженная занавеской, стояла самодельная кровать из подобранных на берегу досок. Сейчас ее застелили накрахмаленным бельем, но обычно, видимо, использовали как диван. Треугольная гостевая каморка, наспех сооруженная в углу, была меньше камеры-одиночки в тюрьме. В турагентстве в Южно-Сахалинске мне пообещали отдельную комнату с трехразовым питанием. Закусив нижнюю губу, я вспоминал лицо лысого турагента, подозрительно бойко расхваливавшего достоинства квартиры. Могу представить себе его невозмутимую физиономию, если я вздумаю обратиться к нему с жалобой на невыполненные условия: «У вас же есть отдельная кровать, отгороженная занавеской».

Как я дышу во сне, сколько раз переворачиваюсь, когда встаю в туалет – частная жизнь за занавеской даст ответы на все эти вопросы.

Не спрашивая моего согласия, меня сделали членом семьи Богдановых. Я улыбнулся Катерине, чтобы она не заметила моего разочарования.

– Извините, у нас так тесно, – сказала она и достала бутылку водки. Я открыл чемодан и отдал ей привезенные в подарок чай, губную помаду и летнее кимоно.

– Чувствуйте себя как дома. Мы с Иваном покажем вам все, что захотите. И в лес можем сводить, и на горячие источники, и на рыбозавод.

Что ж, пусть меня запихали в треугольную каморку, но если хозяева будут дружелюбны, я и тут заживу неплохо. Я вообще-то не на курорт приехал. Смогут ли японцы и русские жить вместе на этом острове, зависит от того, привыкну ли я к этой каморке, – так решил я для себя и для начала переоделся в пижаму.

Я лег на диван, который скрипел, как сверчок, и мне показалось, что сверху за мной кто-то наблюдает. Я поднял голову и, всматриваясь в темноту, увидел икону. На изогнутой иконной доске печальный Иисус почему-то смотрел на останки Девы Марии, хотя сам должен был умереть раньше матери. На его ладони стояла крошечная Богоматерь. Похоже, меня положили спать в самом священном для семьи углу. Да, в таком месте не уснешь, пока не привыкнешь. Вдруг я вспомнил о Нине, бросившей мне красную нитку с пирса в Корсакове, достал из кармана пиджака деревяшку и положил ее рядом с иконой. Этот маленький обряд хотя бы немного породнил меня со святым углом.

6

На следующее после приезда утро я встретился за завтраком со всем семейством Богдановых. Дети совсем не стеснялись присутствия чужого человека, который со вчерашней ночи стал жить в их семье, – зевали за столом, набивали полный рот оладьями и запивали молоком, ну а потом побежали в школу. Иван, похоже, толком не выспался, лицо у него было опухшее, однако он старательно демонстрировал гостеприимство и улыбался, дыша перегаром. Разговаривая, он придвигался очень близко, и не составляло труда догадаться, что он ел вчера на ужин. Пытаясь сохранить дистанцию, я отодвигался от него, но он тут же вновь сокращал расстояние.

Иван держал бар в городе, и жители острова просиживали в нем подолгу. Слухи о пьяных драках, изменах и ссорах, о появлении давно забытых или совсем новых людей стекались к Ивану в бар, обрастая новыми подробностями, и расходились по всем домам острова. Уже распространилась молва о странном японце, приехавшем на остров, и были высказаны разнообразные предположения о причинах его появления.

– Заходите сегодня вечером в бар, познакомьтесь с людьми, и потом вам самому проще будет, – посоветовал Иван, и я не раздумывая последовал его совету.