Любовь на руинах

— Тая? — как же имя ее звучит — слух ласкает, как если бы я сказал, что-то типа, милая или любимая… — Что-то не так?

Она ещё не ответила, а меня током по позвоночнику пронзила потрясающая догадка — да она же члена не видела никогда! Недоверчиво всмотрелся в покрасневшее личико и под моим взглядом она медленно кивнула, подтверждая догадку.

— Ты девственница? — переспросил, не веря себе.

Она нерешительно кивнула снова. Я прямо чувствовал, как мои брови ползут вверх на лоб от удивления — этот факт все мои представления о ней сводил на нет. И что мне теперь делать? Трахнуть ее… мог и хотел, но ведь это уже будет совсем другая история! Это уже попахивает обязательствами и…

Именно в эту секунду в дверь с обратной стороны бешено застучали чьи-то кулаки. На ходу натягивая на себя, не желавшую так просто отыскиваться на полу, одежду, я, наконец, понял — она меня специально отвлекла! Увела с площади и теперь, когда что-то случилось — иначе бы меня не побеспокоили, естественно, попытается свалить! Уже у двери на секунду обернулся и посмотрел на нее. И блядь, сердце ухнуло куда-то под ребра, такой она показалась маленькой и беззащитной, с таким страхом и растерянностью натягивала судорожными движениями мое одеяло на свою обнаженную грудь, что вопреки здравому смыслу, я хотел ее защитить, даже если все это и окажется правдой… защитить от себя самого, от собственной ярости! Стиснув зубы, процедил ей:

— Сиди здесь и только попробуй уйти!

За дверью стоял Серый — парнишка, исполнявший роль моего адьютанта.

— Что?

— Генерал! Там…, - он, по всей видимости, мчался так быстро, как только мог и ещё не восстановил дыхание. — Там — чудо! Пророк сказал, что случится чудо, и оно случилось!

Что за херня? Чудо? Я вытащил из-за голенища своего берца припрятанный там пистолет (все-таки я — хозяин этого места и имею преимущество перед гостями) и на удивленный взгляд парня приказал:

— Охраняешь ее. Здесь за дверью стоишь, пока я не вернусь. Уйдет, голову сниму!

Успев уловить неожиданное разочарование в его глазах, побежал, сжав в руке оружие, по коридору к выходу.

45

Ярослав.

С моего места — с балкона двухэтажного здания, которое когда-то служило для размещения делегаций, специалистов, временно приехавших на завод, новых сотрудников, только устроившихся и не имеющих еще пока своего жилья — был хорошо виден весь огромный двор завода, вся площадь перед ним. Когда-то здесь, наверное, запросто помещались десятки фур с прицепами и постоянно, как в муравейнике, сновали туда-сюда люди. Теперь же, впервые на моей памяти, здесь собралась такая уйма народу.

Как ни странно, все вели себя спокойно, даже те, кто всегда конфликтовал, и сейчас разместившиеся подальше друг от друга, группировки Петровского и Линькова, не пытались и словом задеть своих врагов! Даже несколько человек, зовущих себя Детьми ночи, а нами называемых просто каннибалами, из группы всеми ненавидимой и презираемой, стояли, как бы в окружении пустоты, на два метра вдалеке от остальных, но слушали, не отводя глаз, Пророка, стоящего на помосте.

Был он невысок, коренаст с интересным, запоминающимся лицом. Когда-то черные волосы его теперь были почти полностью седыми. Немного одутловатое лицо — скорее всего из-за болезни — еще не утратило былой превлекательности. Голубоглазый, с чуть великоватым носом, с легко складывающимися в улыбку полными губами. Ему было на вид лет пятдесять пять — шестьдесят, но когда он заговорил, мне стало казаться, что он гораздо моложе — детская восторженность, искренность и вера в людей, в нас, звучали в каждом его слове.

Мне было хорошо слышно, что говорит Пророк и слова его странным образом заставляли даже забыть о боли. Я слушал и думал о том, что до этого не знал, зачем живу и что должен в этой жизни делать — просто жил и все. Но теперь, теперь мне все стало ясно! Мы должны, просто обязаны возродить свой город — сделать свой Солнечногорск! Найти специалистов, отремонтировать заводы, очистить грунт и воду — тем более, что перенять опыт нам есть у кого!

… И это может быть счастливая, пусть и трудная жизнь! И тут же одернул себя — могла бы быть у меня такая жизнь, если бы рядом была Зоя. А так… имеет ли это все для меня смысл? И вдруг в мое сознание ворвались, по всей видимости, ведь говорил он, практически никем не перебиваемый, уже больше двух часов, его завершающие слова:

— Всегда есть прощение, даже при, казалось бы, страшнейших преступлениях. Всегда есть надежда. Мы с вами живы, а значит, не все еще кончилось. И поверьте мне, даже в нашем мрачном грязном мире, есть место чуду… Чуду, которое может произойти в любой момент, даже когда его абсолютно никто не ждет.