Любовь навылет

А в пятницу в конце рабочего дня на телефон пришло сообщение: «Я внизу, жду тебя, выходи». Даша вскочила и заметалась по кабинету, словно услышала сигнал воздушной тревоги. Он здесь! Он её ждёт! Что делать? Выключить компьютер, не забыть сумочку, быстренько расчесаться у зеркала на первом этаже!

У входа в офис стоял Оленевский «мерседес». Даша запрыгнула на переднее сиденье и повернулась к Матвею. Хотела поздороваться, но горло перехватило от всепоглощающего чувства радости. Они не виделись после воркутинского рейса и даже не созванивались. Матвей прислал несколько коротких сообщений, но не звонил. Даша тоже не звонила: впервые в жизни робела набрать номер мужчины. А вдруг он занят? Вдруг отсыпается после сложного допроса? Вдруг её звонок помешает следствию? Она понятия не имела, чем занимается комиссия по расследованию авиационных происшествий.

Все эти дни она страшно за него волновалась.

Теперь же Даша увидела, что Матвей хоть и выглядит немного уставшим, но жив, здоров и даже в хорошем настроении. Он наклонился к ней:

— Ты сделала тест? — тихо спросил он.

— Рано ещё, — тоже тихо ответила Даша, внезапно засмущавшись, как трепетная барышня. Даже уши загорелись. — Через неделю сделаю, тогда будет ясно.

Она не смела поднять на него взгляд. Уставилась на свои колени и замерла в счастливом ступоре, не зная, что сказать, что сделать и как выразить свою безграничную любовь к нему. Матвей запустил пальцы ей в волосы и приподнял её голову. Дождался, пока она посмотрит ему в глаза.

— Мне и так всё ясно, — сказал он. — Мне приснился сон, что ты родила мальчика.

И Даша вышла из ступора:

— Сегодня? С четверга на пятницу?

Он кивнул.

— Значит, вещий, — сделала вывод Даша.

Снедавшее её напряжение отпустило, она потянулась к Матвею. Встретила на полпути его жёсткие губы и горячие руки, легла всем телом на широкую грудь под белой рубашкой. Целовала и отвечала на его поцелуи до самозабвения и полного растворения. Очнулась, когда заболело правое колено, неудобно упёртое в ручку переключения скоростей. Словно пьяная, слезла с Матвея и потребовала:

— Поехали куда-нибудь! Ко мне. Или к тебе.

Он поправил свой синий, плохо повязанный галстук:

— Обязательно. Но сначала заедем в одно место.

46. Оленёнок

— Как следствие? Что они говорят? — спросила Даша, когда Матвей вырулил со стоянки и поехал вдоль лётного поля.

— Говорят, что мы с Ильёй Михайловичем не самые плохие пилоты в этой компании. Может, даже премию дадут.

— О-о… — растерялась Даша, — премию? А меня когда будут допрашивать?

— А тебя-то зачем? Ты — пассажир, случайно оказавшийся на борту и никак не повлиявший на развитие событий. Считай, тебя там и не было.

— Ну как же не повлиявший? — заволновалась Даша. — Это же всё из-за меня. Это я виновата, что Эдику сорвало крышу.

Матвей не повернул в город, а продолжал двигаться вдоль ограждения.

— Знаешь, я читал все отчёты… У Эдика случился приступ, когда ему передали, что ты была в самолёте. Он потерял сознание, его на скорой отвезли в больницу. Там его подлечили, привели более или менее в нормальное состояние, и вчера он дал показания. Сказал, что случайно выехал на ВПП. Он отработал две смены подряд и чувствовал себя уставшим и разбитым. «Рябило в глазах, звенело в ушах», — Матвей процитировал показания. — Он думал, что едет по рулёжной дорожке, и не заметил, как свернул на полосу. Ещё он написал, что признаёт собственную халатность и готов понести любое наказание. Его коллеги подтвердили, что он действительно отработал две смены без перерыва. Трагическая случайность.

Нина Петровна тоже сказала: «Трагическая случайность».

— Но он же врёт, Матвей! Он не случайно выехал тебе навстречу. Ты видел его лицо? Он улыбался! Ты видел, как он бросил руль и раскинул руки?

— Да, он врёт. Я общался с ним сегодня — без протокола, с глазу на глаз… — Матвей не стал вдаваться в подробности их общения, а Даша не нашла духу расспрашивать. Она примерно представляла, о чём они разговаривали. — Я думаю, он хочет нас защитить.

— Что? Защитить нас?!

— Тебя и меня. Если он расскажет правду о причинах конфликта и о том, что хотел проверить у кого нервы крепче, дело будет переквалифицировано — скорее всего, мы станем обвиняемыми. В лучшем случае — главными свидетелями.

Даша сжалась на сиденье. Смотрела на проносящееся мимо полотно аэродромного забора и думала о том, каково сейчас Эдику. Он по-любому ответит за своё преступление, но один. А мог бы потянуть за собой и её, и Матвея…

— И что с ним будет?

— Я говорил со знающими людьми, они сказали, что Эдик получит условный срок. Года четыре. Ну и, конечно, никогда больше не сможет работать диспетчером. Возможно, ему изначально не следовало идти в авиацию. Он чересчур… — Матвей задумался, подбирая слово: — особенный. Таким у нас тяжело.

— Ты на него не злишься?

— Нет. Я понимаю, что он создал мне кучу проблем, но я не могу на него злиться. И, наверное, не имею права. Я сам во многом виноват, начиная с той старой истории и заканчивая последними событиями.