Любовь не по правилам (СИ)

Геля пробыла у нее недолго. Маша теперь была исполнена подозрительности на ее счет, так что решила, что и краткость визита была связана не с необходимостью спешить в Москву, к детям, которые были оставлены на свекровь, как сказала Геля. А с тем, что и ехала она сюда только ради того, чтобы сказать гадость про Илью и посмотреть на Машину реакцию, сделать так, что если Илья не обратил на нее, Гелю, внимания — то чтобы и у Маши с ним ничего не получилось. И от этого на душе было плохо, и от того, что такие вот мысли одолевают и что основания для таких мыслей у нее есть…

И другие мысли, тоже не слишком красивые, крутились у нее в голове. В такие минут сильно порадуешься, что мысли — они внутри, и посторонним их не видно и не слышно.

Маша думала о том, что если у Ильи уже есть дочь, то, может, ему уже не будет так важно — способна ли она в деторождению. То есть, это, конечно же, важно. Но в данном случае, может, не так уж и принципиально? И неопределенность по этой теме из-за Машиного здоровья не станет для него решающим фактором?

Что-то в этом есть некрасивое. Надо прекратить относиться к себе как к существу второго сорта, начала злиться сама на себя Маша. И вообще — прекратить мусолить внутри одну и ту же тему!

* * *

Постепенно Машины мысли снова вернулись к Илье и к рассуждениям о том, как же ей правильно поступить, как вести себя с Ильей, как разрешить свои сомнения.

Она очень боится оказаться обузой для него, думала Маша, в том случае, если её дела со здоровьем, с лечением и выздоровлением пойдут не слишком оптимистично. Видно же, что Илья — очень порядочный парень и не бросит её. Как-то это не очень правильно. Одно дело Петр с Резедой — они поженились, когда Резеда еще была здорова, прожили несколько лет до её внезапного инсульта. И совсем другое дело — Машина история. Когда изначально она знает, что ее жизнь и судьба сейчас висят на волоске и куда качнется вся эта шаткая конструкция, в сторону выздоровления или в другую сторону — бог весть. И неправильно, несправедливо эту громоздкую конструкцию вешать на бедного, ни в чем не повинного мужика. Ведь пойди развитие ситуации в негативную сторону, не дай лечение результата — и у Ильи на руках может оказаться угасающий постепенно инвалид. Он сейчас не знает ещё и не понимает этого, но Маша-то знает и понимает!

А, может, и неправильно, что она вот так заранее себя хоронит и лишает себя шанса на счастливую личную жизнь. Может быть, последнего своего шанса. Ещё ничего страшного произошло, но она из одной только возможности, что это может произойти, свою женскую судьбу толстым крестом перечёркивает. А ведь кто знает, пошлет ли ей судьба ещё раз человека, от которого ей будет так тепло и хорошо, и будет так хотеться жить дальше, выздороветь и еще долго-долго наслаждаться жизнью?

Надо быстрее что-то решать. И из-за Ильи, и из-за себя. Себя ведь тоже очень жалко, подумала совсем истерзанная всеми этими мыслями Маша. Пусть уже быстрее решится все, есть у нее мужчина или же его нет и она снова одна.

Она нажала на кнопку вызова над своей кроватью. Буквально через несколько минут в палату заглянула медсестра.

— Доброе утро! Что-то случилось?

— Простите, пожалуйста, за беспокойство. Но не могли бы вы доктора позвать? Мне очень нужно прямо сейчас поговорить с ним!

— Хорошо, сейчас, одну минуту. Пойду, поищу его, подождите.

И действительно, очень скоро ее лечащий врач заглянул в палату.

— Марат, доброе утро. У меня к вам просьба.

— Да, я слушаю вас.

— Понимаете, Марат, передо мною сейчас стоит очень сложная нравственная проблема. И помочь мне можете только вы.

— Так, давайте ближе к делу. А то я уже напрягся. А напрягов мне тут, поверьте, хватает и без вас, — было видно, что Марат изрядно заинтригован.

— Да подождите, не спешите. Выслушайте меня, и вы сразу всё поймете. Помните, когда вы вчера зашли в мою палату, ко мне приходил молодой человек? Вы его еще выгнали отсюда?

— Да, конечно, помню. У него, кстати, очень интересная внешность. Совершенно классические черты лица, как у греческой статуи, и неожиданно лысая голова.

— Да, это точно. Я даже когда его первый раз в жизни увидела, прозвала его про себя «лысый грек».

— Да, есть такое. Точно и забавно!

— Так вот, Марат. Вы, как никто, знаете, что моё состояние здоровья — под большим вопросом. И как и что со мною будет дальше — никто не знает, в том числе, и современная медицина.

— Ну, Маша, не вешайте нос! Ваши шансы на выздоровление, в том числе — и полное выздоровление, довольно велики.

— Подождите, я вас очень прошу. Не нужно меня сейчас ободрять. Честное слово, я и без этого полна оптимизма и энтузиазма побороться за свою жизнь. Я сейчас о другом, у меня к вам просьба. Я хочу отправить к вам Илью, чтобы вы ему честно и без прикрас всё рассказали. Всё-всё, про мое здоровье, про пего перспективы и перспективы деторождения. Про лечение, которое мне предстоит. Честно, прямо и без прикрас. Я не на сто процентов пока уверена, что сделаю это, но хотела бы иметь такую возможность.

Доктор посмотрел долгим взглядом на Машу.