Любовь не по правилам (СИ)

С другой стороны, кто их знает, эти пары? Маша соединяет их, а что происходит дальше? Может, через месяц-другой они разбегаются в разные стороны, проклиная агентство «Счастливая пара» вообще и Машу в частности, а также тот день и час, когда они встретились. И вся эта польза, радость от созидательного труда — она ложная и дутая, обычно такое зарабатывание денег: я вас свела, деньги получила — а дальше хоть трава не расти. И получается, что толку от стольких лет ее жизни и работы — примерно ноль, если не минус.

Мысли ходили, бегали, ездили и прыгали по кругу и другим сложным траекториям. Вместе с ними скакало и настроение: то Маша радовалась и бодрилась, что Вселенная, господь бог и иные высшие силы не могут не присмотреть за таким важным и полезным человеком, как она, несущим столько добра людям. То, наоборот, падала духом, ощущая себя паразитом и лишним человеком, коптящим небо и путающимся у мироздания под ногами.

По телевизору шел какой-то фильм, судя по деталям происходящего на экране — кинокомедия. У Маши не было сил следить за сюжетом. Но ТВ она не выключала: в тишине квартиры ей казалось, что потолок вот-вот на неё упадет, следом сложатся стены. И вопрос опухоли тогда решится сам собой, о её зло- или доброкачественности узнает только патологоанатом. Она лежала, грызла пошлые семечки (о, мама, видела бы ты этот подбородок в шелухе и забитые мелкими черными крошками межзубные промежутки!) и пыталась разговорить мироздание. «Дорогое мрзд! — вежливо и немного заискивающе обращалась к нему Маша. — Тварь я дрожащая, как говорил классик, или право имею. В смысле, право жить. Достойна ли. Или это начало конца?». Маше стало грустно. «Следующий мой мужик должен быть сварщик, — собирая мусор с кровати, подумала она. — Связь с мозгом явно нарушена. Надо перепаять соединение».

На память ей невольно пришла история с её отцом, ушедшим из жизни пару лет назад. Раковая опухоль в желудке была, как сказали врачи, выявлена слишком поздно. Отца до поры до времени ничего не беспокоило. А потом так быстро покатилось всё, как с горки: диагноз — операция — пара курсов химиотерапии — сильные боли и уколы наркотических обезболивающих — смерть. Она хорошо помнила, как мучился во время химии отец. В самом начале, уже после операции, когда злокачественный характер опухоли был только что подтвержден, он отказывался от лечения. Говорил, что хочет дожить сколько богом отпущено и не мучать себя химиями и операциями. На активном лечении настояла мать: она очень любила мужа и старалась сделать всё возможное, чтобы он выжил. Не помогло.

Теперь, кажется, Маша больше понимала отца. Хотя, несомненно, это очень тяжелый выбор, между «провести отпущенные месяцы в покое» или «провести отпущенные месяцы в больничной суете и мучениях от тяжёлого лечения», когда конец всё равно один. Интересно, сожалела ли мать о своем решении, о том, что надавила на отца и заставила начать-таки лечение? Жаль, что саму мать теперь не спросишь: угасла в течение 6 месяцев после ухода мужа, никаких особенных болячек врачи у неё не нашли, просто заснула и не проснулась, во сне остановилось сердце, на которое она никогда не жаловалась. Маша знала истинную причину происшедшего: мать не смогла жить без отца. Они всегда были вместе и жизнь её стала невыносимо пустой и бессмысленной после его ухода.

Теперь, получается, и Маша может встать перед аналогичным выбором.

Наконец, майские каникулы были позади, пора было выходить на работу. Маша была даже рада тому, что есть объективная причина вытащить себя из депрессии за волосы, как Мюнхгаузен из болота, и отправить на работу, так её замучили мысли о состоянии здоровья и предстоящей операции. Стоял жаркий, почти летний май, напоминавший о том, что он вообще-то весенний месяц, лишь прохладными вечерами, приходившими на смену жарким дням.

Пару недель Маша ещё придумывала отговорки для того, чтобы избежать похода в клинику с целью назначения точной даты госпитализации. Потом взяла себя в руки, да и Геля на нее насела — решила начать с похода к онкологу, для предварительной консультации. Правда, никакой особой ясности визит этот в ее жизнь не внес. Онкомаркеры, во множестве сданные ею, ничего ясного не показали, запутав картину еще больше. Врач лишь подтвердил необходимость срочной госпитализации и операции, после которой, на основе гистологического исследования того, что вырежут из Машиного живота, и будут сделаны окончательные выводы о характере опухоли и дальнейшие прогнозы.

Маша тянула время и боялась решиться на операцию. Ей казалось, что это как падение с высоты — приняв решение и улегшись под нож хирурга, она окажется беззащитной перед всем остальным, будто сорвется с высоты, и хода назад уже не будет. У нее отрежут полживота и встанет она с операционного стола уже не совсем женщиной. Интересно, на место вырезанного ничего не вставляют, никакого муляжа? Это же прямо дырка у нее будет, она в интернете смотрела — ей предстоит лишиться изрядного куска внутренностей.