Любовь не помнит зла (Трава под снегом)

— Да ладно, не обижайся. Эти ж дела не обсуждаются с первым встречным, сам понимаешь.

— Ага, понимаю… А только все равно — можно я тебе совет дам? Из личного, так сказать, опыта?

— Ну, если из личного, то давай, — обреченно махнул рукой Андрей.

— Ну, тогда, значица, так… Допустим, понравилась тебе баба, и ты ей тоже понравился, поскольку есть мужик. Но ведь никто не знает, на сколько часов и дней вы друг другу понравились, так? Хорошо, если месяца на два. А вдруг только на два дня? Ушел ты от своей… как у тебя супружницу величают?

— Анной.

— Ну, вот. Ушел ты от своей Аньки, пришел к новой милой, жить стали. А через неделю она говорит — чтой-то мне Петька из третьего подъезда ужас как понравился. Даже больше, чем ты. Так что проваливай, милый мой, откуда пришел. Я, понимаешь ли, женщина честная, одновременно с двумя мужиками спать пока еще не привыкшая. Вот и все твои нравились-перенравились, люблю-не люблю.

— Не, мужик… У меня не тот случай, — смеясь, возразил Андрей. — У меня любовь настоящая, можно сказать, первая.

— Иди ты! Настоящая, говоришь? Так в наше время настоящего-то вроде ничего нет… Золото, говорят, и то подделывают. Многие на пальце носят колечко со штампиком, и знать не знают, что это подделка. Главное, в голове обманная уверенность есть. Золото, и все тут. И с женой так же. Поставил штампик в паспорте, и не думай ни о чем. Живи. А начнешь думать да сомневаться — изведешься зазря, а любви никакой так и не сыщешь.

— Нет, мужик. Это не про меня. Моя семейная жизнь только начинается. Настоящая, счастливая. В горе и в радости. Я, можно сказать, ради этой жизни с отцом родным порвал.

— Иди ты! Из-за бабы — с отцом? Ну, ты даешь… Что ж, успехов тебе в трудностях. Тебя во двор завезти или как?

— Да нет, не надо во двор… Сколько я тебе должен?

— Нисколько. А за разговор спасибо. Хотя и не за что тебе спасибо говорить, если по большому счету! Я только в голове все по полочкам разложил, а ты — любовь, любовь… Ладно, вылазь. Не трави душу.

— Ну, тогда пока.

— Бывай, мужик…

Анька открыла дверь, глянула на Андрея настороженно. В глазах вопрос, на губах улыбка ласковая, непривычная. Спросила с надеждой:

— Андрюш, ты мобильник потерял, да? Мы тебе с мамой звонили из санатория, звонили…

— Нет, не потерял. Вы когда приехали?

— Вчера еще… А где ты был, Андрюша? Я папе твоему тоже звонила, но он не сказал ничего. Знаешь, как я переволновалась?

— Ага. Снервничала. Я помню.

— Ой, так ты на маму сердишься, да? Что она на тебя накричала перед отъездом?

— Нет. Ни на кого я не сержусь, Ань. Пойдем на кухню, поговорим.

— Анютка, ты с кем бубнишь? — послышался из ванной сердитый голос тещеньки, и вот уже красно-квадратная распаренная физиономия высунулась из двери, окинула Андрея маленькими злыми глазками.

— А-а-а… Явился, ирод! Совсем тут заблукал без жениного пригляду? Говорила я Анютке…

— Отстань, мамо! Дай нам поговорить! — сердито зашипела на нее Анька.

— Ага, давай… Вожжайся с ним больше, ядрена-матрена простодырая! Да с им разве можно по-человечески-то? Разве он понимает?

— Сгинь, мамо, я кому сказала! — подтолкнула тещеньку обратно в ванную Анька. — Ну? Не лезь, не порть мне разговора.

— Да подумаешь! Не больно и хотелось… — обиженно пожала плечами женщина, сердито закрывая за собой дверь. Но закрыла-таки не до конца — оставила щелку. Андрей голову был готов дать на отсечение, что она тут же приникла ухом к этой щелке, затаившись в неловкой позе охотника. Что ж, пусть…

— Ухожу я от тебя, Анька! — с ходу сообщил Андрей, плюхаясь на кухонный стул.

Колыхнувшись полным телом, будто прошел по нему быстрый электрический разряд, Анька застыла перед ним статуей, меняя выражение лица сначала с ласкового на оторопелое, а потом и мамино родненькое личико быстро выползло наружу, полыхнули черной яростью глаза, подобрались губы твердой куриной гузкой, и вот уже полетела ему в лицо жирная фига, подкрепленная мощным визгливым сопровождением:

— А вот это видел, гад? Уходит он! Как же! Да я твоей мозглявке вмиг дыхалку перекрою! Шею сверну, как цыпухе, всю жизнь по больницам проведет. Понял?

— Тихо, Анька. Убери от меня пистолет. — Андрей с силой отвел от лица Анькину фигу. — Давай поговорим спокойно, без русских народных психозов. То есть без мозглявки, дыхалки и без цыпухи. И вообще, только попробуй ее пальцем тронуть.

— И попробую! Можешь даже не сомневаться, как попробую! Да я… Да я…

— Без квартиры останешься, Аньк. Отец эту квартиру на мое имя купил, так что придется тебе с мамой обратно в деревню ехать. Выбирай, Анька. Или комфорт здесь, или жажда мести из родной деревни. Свернуть шею ты можешь, конечно, я в твоих способностях нисколько не сомневаюсь, но подумай, во что тебе это удовольствие выльется. Выбирай.

Все это он говорил быстро, громко и четко, практически на одном дыхании. Как мелкие гвозди вколачивал. Еще и присолить пришлось грубостью голоса, иначе Анька его пламенной речи просто не восприняла бы.