Любовь не ржавеет

― Вот это мы и пытаемся выяснить. Вчера вы навещали больную, приносили ей передачу. Правильно? Как оказалось, в этот день вы были единственным посторонним посетителем.

― Да вы что, с ума сошли? Думаете, это я принесла туда отраву? ― возмутилась я.

― Если бы мы так считали, то разговаривали бы с вами совсем по-другому, ― сухо оборвал меня Баринов.

― Успокойся, Настя. Ничего подобного мы не утверждаем, ― вмешался молчащий до того Алеша, но я уже завелась и успокаиваться не хотела.

― Ты же рылся у меня в сумках. Все переворошил и видел, что никакой пепси-колы в них и в помине не было, ― напустилась на него я.

― Правильно! И потому ты сейчас выступаешь в роли свидетеля, а не подозреваемой, ― отпарировал приятель. ― Так что, перестань разоряться и давай помогай.

― Анастасия Аркадьевна, сосредоточьтесь, пожалуйста, и постарайтесь вспомнить, что именно Вы принесли Пастуховой, ― мягко попросил Баринов.

Напрягая память и стараясь ничего не пропустить, я принялась добросовестно перечислять:

― Кефир, йогурт, печенье, яблоки, бананы....

Когда я замолчала, Алеша тихо сказал:

― Все верно. Я ведь обшарил все пакеты. Там только эти продукты и были.

Константин кивнул, принимая к сведению замечание коллеги, и приказал:

― Опишите шаг за шагом, ничего не упуская, весь ваш визит.

Я покорно, со всеми подробностями, отчиталась за каждую минуту своего посещения. Опустила только ту часть беседы, что касалась портфеля. Упоминание о нем вызвало бы дополнительные вопросы, пришлось бы сознаваться в утаивании информации. Делать это в такой неблагоприятный момент сочла неразумным, однако, чтоб компенсировать собственную недобросовестность, в красках описала спутника Инны. Не забыла упомянуть и темно-синий джип. Как только Алеша сообразил, о чем я толкую, сразу напустился на меня:

― Так вот откуда ты знаешь Борины номера! Чего ж сразу не созналась? Чего темнить начала?

Я пожала плечами и с невинным видом пояснила:

― Собиралась, но не успела. Ты трубку бросил.

Конечно, это была наглая ложь, и возмущенный приятель уже открыл рот, собираясь высказать все, что думает по поводу моего поведения, но помешал Баринов. Последнего Боря-Бык совершенно не заинтересовал, мой визит к Марине Ивановне занимал его куда больше.

― Вы открывали холодильник? ― задал он очередной вопрос, взмахом руки заставив замолчать пылавшего гневом коллегу.

― Конечно, я же продукты туда складывала.

― Помните, что в нем лежало?

― И помнить нечего! Он был девственно пуст.

― Значит, бутылки там не было?

― Точно не было, ― заверила я.

Мне показалось, что в глазах Алешиного начальника мелькнула тень сомнения и я, подгоняемая страхом, зачастила:

― Не было там ничего. Точно говорю. И я бутылку не оставляла. Зачем мне это? Ее принесли и тихонько сунули в холодильник позднее, после моего ухода. Кстати, ничего сложно в этом нет! Там не больница, а проходной двор. Любой может зайти.

Баринов задумчиво покивал, то ли соглашаясь со мной, то ли одобряя собственные мысли. Разобраться я не успела, неожиданно он объявил, что допрос закончен и попросил подписать листы протокола.

27

Я стояла на автобусной остановке и с грустью размышляла над тем, что окончательно запуталась. Из желания помочь другу детства и по собственному легкомыслию ввязалась в расследование, утаила от милиции ряд важных фактов и в результате всей этой самодеятельности сама чуть не превратилась в подозреваемую. Недавний допрос меня испугал. Здравый смысл подсказывал, что нужно немедленно все бросить, больше не пытаться докопаться до истины и это будет мой самый умный поступок за последнее время. Однако выходило, что с умом у меня не очень, потому что мне очень хотелось поехать в больницу и предпринять очередную попытку разговорить Марину Ивановну. Пока я боролась этим неразумным желанием, в конце улицы показалось такси и покатило в мою сторону. Посчитав это знаком судьбы, я выскочила на мостовую и взмахнула рукой. В машине, боясь передумать, торопливо выпалила:

― В больницу.

Частному автотранспорту въезд на территорию больницы был запрещен. Выгрузившись у ворот, бегом кинулась к нужному мне корпусу и ещё с середины аллеи увидела у входа милицейскую машину. Первая мысль была, что опять что-то случилось и внутрь меня не пустят.