Любовь не ржавеет

ЛЮБОВЬ НЕ РЖАВЕЕТ Валентина Демьянова

_{Несколько лет назад Настя покинула родной город, сбежав в Москву и отвергнув любовь своего одноклассника Коли Сипягина. Но жизнь в столице, как и замужество, не задалась, и вот Настя снова на родине. К этому времени Николай Сипягин стал крупным бизнесменом, королем `строительной империи`. Не держа зла на `неверную`, он уговорил Настю стать его секретарем-референтом. А помощь потребовалась сразу же. На удачливую фирму градом посыпались несчастья - одного за другим убивают компаньонов Сипягина, кто-то покушается на жизнь бухгалтера. По просьбе шефа Настя занялась независимым расследованием. Но как-то получилось, что из `следователя` и свидетеля преступления она вдруг превращается в главную подозреваемую...} 

1

Я последний раз провела мокрой тряпкой по полу, разогнула затекшую спину, смахнула тыльной стороной руки прилипшие ко лбу волосы и с удовлетворением оглядела комнату. Все вокруг блистало первозданной чистотой. Вымытые накануне оконные стекла сияли хрусталем, тюлевые занавески белоснежными парусами раздувались от малейшего дуновения залетающего из сада ветерка, влажные полы приятно холодили ноги и вокруг не было не пылинки. Я поправила вышитую васильками дорожку и подумала, что так чисто не было с тех пор, как умерла мама. Несколько лет дом стоял закрытым, терпеливо ожидая, когда же, наконец, хозяйка вспомнит о нем, вернется и наведет порядок.

Я тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, а когда это не помогло, сердито прикрикнула на себя:

― Не смей раскисать! Вычеркни этот период из своей жизни и никогда не вспоминай о нем! Ты совершила ошибку, теперь открой новую страницу и начинай все заново.

Тяжело вздохнув и отлично понимая, что из жизни невозможно выкинуть кусок по своему желанию, любые доводы ― лишь отговорки и все, что натворил в этой жизни, остается с тобой до последнего вздоха, я подхватила ведро с грязной водой и вышла во двор.

Дом у нас частный и не очень большой: три комнаты, кухня, веранда. Имеется телефон, его поставили маме, как врачу, когда телефонизировали район. Дом старый, достался родителям по наследству от бабушки. Отец приложил много сил, пытаясь привести его в порядок. Он, будучи человеком творческим, все же оставался цыганом и умел руками делать все. Думаю, если бы не его внезапная кончина, он бы и до чердака добрался, а так успел обустроить только жилые комнаты. И ещё он успел посадить сад. Теперь деревья уже состарились, без должного ухода некоторые из них погибли, но в целом сад ещё стоял и радовал глаз.

Я обогнула дом и собралась было выплеснуть грязную воду под дерево, как увидела перед соседским двором роскошный серебристый джип. Пораженная явным несоответствием между этим чудом техники и нашей скромной улицей, я, как была с ведром наперевес, так и застыла. Передняя дверца машины распахнулась, и из неё выбрался грузный мужчина. Растительности на голове у него было не много, сквозь редеющие волосы отчетливо просвечивала намечающаяся лысина, но это изъян с лихвой компенсировался пышными пшеничными усами и небольшой бородкой. Мне почудилось в нем что-то очень знакомое, я порылась в памяти, и на ум пришел Николай II. Естественно, с нашим последним Государем быть знакомой я никак не могла, а никого другого вспомнить, хоть тресни, так и не смогла. Давненько я уехала из этого города, многие лица попросту стерлись из памяти, а те, что помнились, под влиянием прожитых лет изменились до неузнаваемости.

Пока я стояла столбом, мужчина подошел к кустам смородины, росшим вдоль забора, и спросил:

― Чего замерла, как заговоренная? Могла бы и улыбнуться! А ещё лучше, поцеловать!

Пока я соображала, как быть, мужчина расплылся в широкой улыбке, в голубых, немного на выкате глазах заплясали чертенята и сразу на месте взрослого человека передо мной явился закадычный друг детства.

― Колька, ты? ― неуверенно спросила я.

― А кто ж еще? Я, конечно! Неужели, не узнала? ― весело хохотнул он.

― Не узнала! ― искренне созналась я.

― Постарел, пополнел, облысел! Так? ― криво усмехнулся Николай.

― Да нет, просто сильно возмужал, ― смалодушничала я.

― А вот ты совсем не изменилась! Как была тонкой девчонкой, по которой я сох, так ею и осталась. А я, между прочим, никогда тебя не забывал. Веришь ли, не было дня, чтоб не вспоминал.