Любовь не с первого взгляда

Пока Вернар кивал сам себе, крайне довольный тем, что распутал всё внутри своей головы и, как кажется, вполне разобрался в вопросе, парламент, погрязнув в очередном споре, пришёл к промежуточному итогу: развод признать совершённым фактом, а вот дальше надо разбираться. Под «дальше» имелись в виду вопросы с приданым, гражданством, наследственными владениями и многим другим. Так, до замужества дама была правительницей в одном портовом городе – естественно, сейчас этот пост передали другому, и никто ей возвращать это место не собирался.

Планируя закрыть заседание на этом выводе, председатель задал дежурный вопрос:

– Имеет ли кто из присутствующих иные поводы для обсуждений?

Вопрос этот долженствовал предоставить любому члену парламента право внести в грядущее заседание свой проект.

Именно этого момента и ждал Вернар для своего триумфального явления.

Встав, он зычным голосом ответил:

– Имею! – и с достоинством, веско заявил: – Я, Фертэн Вернар, желаю подать жалобу на разорение моих владений Рейдаром Рыжим, тридцать четвёртым правителем Анджелии, а также затребовать компенсацию за сожжённый Вернитор.

В парламенте воцарилась мёртвая тишина.

Все пялились на внезапно возникшего Вернара.

Одни, небольшая часть, – потому что знали его лично, и его явление произвело на них эффект, сходный с явлением призрака из прошлого.

Другие, частично, – потому что их поразила жалоба на события столь давно минувших дней, ведь казалось, что все вопросы по делу Рейдара Рыжего были решены ещё в прошлом десятилетие.

И лишь небольшая часть, самых внимательных, поразилась тому, как этот человек сумел пробраться на, вообще-то, закрытое заседание высшего органа управления страной.

Вернар искренне наслаждался взглядами, полными недоумения, шока, и даже, кажется, суеверного страха.

Первым отмер председатель.

Неожиданно дрябло, по-старчески рассмеявшись, он воскликнул:

– Старый барсук! – и грозно рыкнул на собравшихся: – Заседание закрыто, увидимся утром!

Его спрятанная в усах и бороде улыбка явно отзеркалилась во взгляде Вернара, который, сложив руки на груди, ждал, когда члены парламента, гудя пересудами, разойдутся.

О да, он им тут всем даст прикурить, и с огромным удовольствием!

Глава одиннадцатая и двенадцатая в одном флаконе

Первая неделя выставки давалась правительству чуть ли ни с боем. Сперва уводили с митинга сектантов. Потом искали зачинщиков. Пока королева и король-консорт торжественно открывали мероприятие, внутренняя разведка обнаружила во дворце несколько прокламаций и ввела режим повышенной бдительности, старательно выискивая лицо, которое было в сговоре с организаторами сектантских беспорядков. То, что их подкармливает кто-то из свиты махийцев, было очевидно, однако обозлённая неудачами разведка приставила дополнительных соглядатаев и к князю, и к княжне, и к вице-канцлеру, как к новому человеку в правительстве, и даже к Канлару.

Последний, обнаружив постоянно следующего за ним лютниста с печальным бледным лицом, даже несколько разозлился. Слава Богу, у этого лютниста хватило ума не надоедать королю-консорту своим искусством. А вот камеристка и камердинер музыкальные способности нового члена их кружка оценили по достоинству. Шпион не шпион, а всё при деле.

Пока художники развлекались от души, вполне довольные чередой ярких мероприятий, во дворце нагнеталась всё более тягостная атмосфера. Скучающий князь мутил воду, предлагая темы для скандалов по три раза на дню. Волнующаяся по поводу судьбы своего письма княжна стала удивительно острой на язык. Канлар раздражался из-за лютниста. У Каи сдавали нервы из-за того, что ей приходилось подозревать всех и каждого. Сотрудники внутренней разведки были дёрганными и злыми – поговаривали, начальник устроил им грандиозную выволочку. Напряжённые советники цапались по каждому вопросу даже и без тех поводов, что им предлагал князь.

Из всех сияла покоем и радостью только принцесса, которая искренне наслаждалась возможностью отдаться целиком и полностью своему любимому занятию. Стоит с осторожностью добавить, что о шашнях своей свиты и контактах с сектантами она не была осведомлена. Ами-Линта оказалась далека от политических интриг, как и положено благовоспитанной младшей в роду принцессе, чей единственный удел – удачно выйти замуж и услаждать жизнь супруга.