Любовь неукротимая

Не отрывая взора от глаз Габриэля, Пенелопа начала расстегивать пуговицы на его бриджах. Все его силы уходили на то, чтобы держать себя в руках, поэтому плоть его еще не отвердела, но Пен это не смутило. Она взяла его естество в руки, сперва нежно поглаживая, затем сжимая все крепче. Совсем скоро его плоть отвердела, и Габриэль застонал совсем по иной причине, нежели прежде. Взяв его в рот, Пенелопа знала, что теперь Габриэль не может думать ни о чем, кроме ее горячего языка и нежных щек. Он положил руку ей на голову, то сжимая, то расслабляя пальцы, пока наконец не излился, издав хриплый приглушенный крик.

Разумеется, Габриэль отплатил Пен тем же, отчего вся карета переполнилась ее томными криками, а после оба забылись в объятиях друг друга. Он успокоился, но длилось это недолго, ибо, когда они проснулись, прежнее напряжение вновь вернулось к Габриэлю. И все, что Пенелопе оставалось делать, – это крепко обнимать его и шептать теплые, успокаивающие слова.

С Лилиан и Джеффри они встретились во время ужина на постоялом дворе. Дождь так и не унимался, и передвигаться верхом не представлялось возможным даже небольшой промежуток времени. Габриэлю пришла в голову идея ехать с Пенелопой до Лондона без остановок – ему проще один раз потерпеть несколько часов быстрого мучительного пути, чем сидеть замкнутым в карете еще три дня. Пен, разумеется, согласилась, и они договорились встретиться со Стратфордами уже в городе.

Они мчались в Лондон очень быстро, меняя лошадей по возможности каждые три часа. С каждой милей Габриэлю становилось все труднее сохранять контроль над собой. У Пенелопы сжималось сердце каждый раз, когда она, закусив губу, смотрела на него, замечая, что лоб его усыпан капельками пота. Ей было невыносимо тяжело видеть его страдания, и Пен задалась вопросом, не навредит ли ему это мучительное путешествие. Многочасовое испытание замкнутым пространством! Прекратись сейчас дождь, Габриэль быстрее пули окажется на улице. А что, если с каждой минутой мучений его сознание уходит все дальше в мутное прошлое? Если бы только Пен могла знать, в чем именно кроется причина его страха, она сделала бы все, чтобы помочь ему и вытащить из паутины кошмаров.

В этот раз Габриэль с криком очнулся от очередного страшного сна, и Пен, не выпуская его из своих объятий, спросила шепотом:

– Скажи мне, что ты видел во сне. – Она приложила все возможные усилия, чтобы голос звучал как можно более гипнотически. – Не позволяй видениям покинуть тебя. Скажи, что ты видишь.

Он издал жалобный стон, вертя головой из стороны в сторону.

– Где ты? – спросила Пенелопа. – Что ты чувствуешь? Что ты слышишь?

– Кровь, – прохрипел он. – Смерть. Гниль.

Сердце болезненно сжалось в груди и, казалось, на какое-то время и вовсе перестало биться. Что же он видит?

– Ты что-нибудь слышишь?

Габриэль замотал головой, крепко зажмурившись.

– Нет, кругом тишина. Тихо. Слишком тихо. И… темно. Что-то… что-то давит на меня. Вдавливает прямо в землю. Не могу дышать. – Он перешел на крик: – Не могу дышать!

Он дышал, но слишком быстро, очень тяжело; его грудь дрожала от скорого прерывистого дыхания. Пен знала, что он в панике. Но она не должна поддаваться жалости, обязана продолжить его расспрашивать: если не вытянуть все из него сейчас, вероятно, Габриэль никогда не освободится от этих кошмаров.

«Но что, если ты хочешь слишком многого? Что, если все закончится так же, как с Майклом?»

Ледяной страх пронзил тело. Нет, она хотела помочь Майклу, она ни в чем не виновата…

«Но и Габриэлю ты тоже просто хочешь помочь».

На какой-то момент Пенелопу охватили сомнения. Ей стало настолько страшно, что она задрожала. Однако взяла себя в руки и быстро прогнала неуверенность. Она уже не та наивная Пен – она многое изучила и уже помогла не одному человеку. Она должна доверять себе, своей интуиции – об этом ей твердили многие, в том числе и сам Габриэль. И она обязана поверить себе ради него.

– Где ты, Габриэль? Ответь мне! – резко приказала Пенелопа.

– Похоронен, – простонал он. – Похоронен заживо.

«Что?!» Пен затаила дыхание. Неужели его и вправду…

– Похоронили, – повторил он. – Меня похоронили. Под тушей моей павшей лошади. Под телами моих погибших людей. Помогите!

Габриэль широко распахнул глаза, бегло осматривая карету, словно стараясь понять, где находится. Он дышал невероятно быстро, его руки мелко тряслись. Он со всей силы ударил по стене кареты, приказывая кучеру остановить лошадей. Удар был таким сильным, что после него – Пен не сомневалась – останется большой синяк.

Сердце ее отчаянно стучало, она могла лишь беспомощно наблюдать за происходящим. Неужели она виновата в том, что ему стало еще хуже? Это она заставила его погрузиться в воспоминания так глубоко…

– Я здесь, Габриэль, – сказала Пенелопа, протягивая к нему руки, но в этот момент карета остановилась и Габриэль, распахнув дверь, ринулся под дождь.