Любовь песчаного дракона

Прислушиваясь к нашей беседе, маг разогревал вчерашнюю рыбу и воду для порции ягодного напитка, иногда задавая вопросы. Унюхав съестное, мелкий зашевелился, активно поводя носом. Затем обнаружил источник вкусного запаха и замер, преданно заглядывая в глаза элитному.

То ли мордочка у дракошки получилась совсем несчастная, то ли сердце у Дамира оказалось чрезмерно мягким, но он всего минуту спустя опустил на траву тарелку с внушительным куском рыбы. Ифрит поспешно слез с рук и посеменил к завтраку. Отвлекающий маневр удался на славу!

– Так откуда он у тебя, Рысь?

– Подцепила на задании, – сказала я почти правду.

– И как же можно подцепить фамильяра?

– Достаточно заинтересовать его, и фамильяр прицепится сам. Да так, что не оторвешь!

– Любопытный экземпляр, – задумчиво произнес элитный, рассматривая мелкого. – Я читал о драконах и видел их изображения в старых свитках. У меня вопросы относительно его размеров.

– Все с моими ласмелами нолмально! – обиженно возмутился Ифрит, слегка чавкая. – Я плосто в детстве много болел!

– А твои сородичи? Они тоже такие маленькие?

– Не помню, – смущенно отозвался дракон, опуская мордочку к земле. – Я осень давно их не видел. Но больс-се нисего не скажу! Нелься!

– Хорошо, про родню можешь не рассказывать. Сейчас меня куда больше интересует, как ты смог переместиться к нам. Нашел нужный оазис?

– Оасис? – недоуменно переспросил фамильяр, покосившись сначала на господина Исафиля, а потом на меня. – Нет, ис гнесда плыгнул сласу к хосяйке.

– Ты хотел сказать, к тому месту, где мы вывалились из портала? А потом добирался до нас? – дотошно уточнил Дамир.

– Да нет же. Сласу как посюствовал, так попытался плыгнуть. Не с пелвого ласа, но смог. Хотел к ней на луски, но наткнулся на бальел.

– Интересно, – задумчиво протянул маг.

Меня одолевали схожие мысли.

– Получается, время в этом и нашем мирах течет по-разному. Сколько мы шли, прежде чем остановиться на привал?

– Часов пять, не больше.

– Разница существенная. Это хорошо или плохо?

– Для нас – абсолютно не имеет значения. Сейчас главное – понять, как твой фамильяр смог выстроить путь между мирами и переместиться. Возможно, это ключ к нашему с тобой спасению.

Мы с магом одновременно плотоядно посмотрели на Ифрита, так что мелкий даже перестал жевать и попятился. Потом опомнился и снова вернулся к еде. Почавкал немного, подергал хвостиком и выдал:

– В отлисие от магов длагонам не нужны фолмулы и лассеты, стобы путес-сествовать между милами. Нам достатосно одной тоски выхода: либо снакомого места, либо сус-сества-пливяски. У меня как лас втолой слусай. Настлоивс-сись на хосяйку, я влил в свясь энелгию и плыгнул. Пелеход, кстати, полусился легким. Такое ос-сус-сение, что я когда-то уже посес-сал этот мил. Но не могу вспомнить, когда и с кем.

– Спасибо, – кивнул Дамир, допивая свой отвар.

Больше разговоров не вели. Элитный погрузился в размышления, а я после завтрака и обычных утренних процедур принялась пытать дракончика. Меня интересовало, как обстояли дела дома после нашего с Надирой исчезновения. Ифрит не без гордости сообщил, что сразу после моего похищения побежал к главному и обо всем рассказал. Но догнать нас с Филином родные уже не смогли: предатель затерялся в подземных ходах, а затем воспользовался порталом, переносясь сразу на закрытую территорию Реймоса.

Пока наставник искал обходные пути и поднимал всех знакомых и незнакомых шишек, дракончик сидел в нашей комнате. Что происходило за ее пределами, он уже не знал, но все гнездо гудело – искали и других возможных перебежчиков. А уже гораздо позже мелкий переместился ко мне.

– Хосяйка, мне нлавится этот мил! – доверительно сообщил дракон, устроившись на моих руках, когда мы отправились в дальнейший путь. – Тут так много вкусной магии!

– Да, магии здесь действительно в излишке. Интересно почему?

– Сколее всего потому, сто это иснасяльно магисеский мил, – важно заявил Ифрит.

– И что это значит?

– Много тысяселетий насад боги сосдали нас-су вселенную. У каждой ис планет был свой покловитель. Он населял мил ласными сус-сествами, меняя стлуктулу планеты под их тлебования. Кому-то для жисни хватало голячего, но неодус-севленного ядла. В таких милах энелгия имела сколее фисисеское понятие, сем магисеское. Длугим же тлебовалось настояссее волс-себство. Тогда боги жертвовали кусосек своей дус-си, плевлас-сяя селдс-се планеты в живой олганисм. Именно он, наделенный божественной силой, становился неогланисенным истосником магии. Плям как сдесь.

– Почему тогда в нашем мире магии так мало? Старый и сердце уже не справляется?

– У твоего мила, хосяйка, мелтвое селдс-се.

– Но как? – От удивления я даже остановилась. – Мы ведь используем магию. И среди нас живут волшебные существа!

– Не живут, а вымилают, – вздохнул мелкий с грустью. – Магия вас-сего мила – всего лис-сь отголоски энелгии сужих. Они плоникают селес ласлывы, плиносят с собой клупис-сы, но их все лавно осень мало. Сильнейс-сие, как нас-с элитный, могут собилать эти клохи и аккумулиловать их. Но и ему селес столетия плидется тяжко.