Любовь по алгоритму. Как Tinder диктует, с кем нам спать

Эмоционально зависимый человек живет в состоянии нехватки внимания и внутренней пустоты, которые постоянно вызывают в нем тревогу. Степень зависимости определяется способностью справляться с одиночеством ‹…›. Быть наполненным любовью и вниманием или зависеть от еды, алкоголя, секса, сигарет, наркотиков, заниматься спортом до изнеможения или совершать импульсивные покупки – по сути, одно и то же поведение. Все средства хороши, чтобы успокоить панику, вызванную пустотой и нехваткой внимания, но другое (внешнее) снимает тревогу и дарит уверенность, успокаивая, наполняя и подтверждая право на внимание.

Ауч. Смотрю на всю свою жизнь по-новому. Вспоминаю все свои мимолетные увлечения, как спортзал например. Я постоянно чем-нибудь увлекаюсь. Походами по клубам или йогой. Русской литературой или вегетарианством. В своем био в «Инстаграме» я написала «binge living» (живу запойно) – отсылка к «binge drinking» (запойному пьянству). Во мне живет какой-то вечный двигатель, именно из-за него я хожу на каждую вечеринку в Париже (или любом другом городе), последней ложусь спать на выходных и уговариваю коллег тусоваться до утра: «Ну не можем же мы так просто разойтись?» Меня часто спрашивают, откуда у меня столько энергии. Мне нравится, что эту жажду воспринимают как энергию, как что-то позитивное. Иногда мне кажется, что я иду по жизни так, словно меня тащит за собой на поводке огромный пес, словно в моем горле немой крик: «Может случиться что-то невероятное, ты не можешь это пропустить! А может, оно произойдет именно из-за тебя!» Но потом наступает разочарование, а с ним ненависть к самой себе и жестокая встреча лицом к лицу с внутренней пустотой, которая не уменьшилась ни на йоту.

Я не одна живу с этой проблемой. Согласно исследованиям Шона Боулби, половина взрослого населения западных стран страдает от той или иной формы расстройства привязанности. Некоторым удается нормально с ним жить, возможно, потому что степень расстройства не критична. Любой знак внимания, любые сентиментальные отношения с другим человеком и любая привязанность ведут к некоей форме зависимости. Мы часто говорим друзьям «я могу на тебя рассчитывать» или «если что, я рядом», что говорит о взаимной необходимости. И взаимозависимости, согласованной и выверенной.

В случае с эмоциональной зависимостью мнение другого человека становится все важнее, весомее. Ведь люди, страдающие от этого расстройства, постоянно ищут в других способ залечить первоначальную рану. Необязательно переживать какую-то великую трагедию, чтобы обзавестись эмоциональными проблемами. Достаточно небольшой травмы, и механика личности нарушается. Травма – страшное слово. В голову приходят катастрофы, пожары, похищения. Но вспомните, какими глазами мы смотрим на мир в детстве. Любое незначительное событие может принять масштабы пожара или катастрофы и привести к серьезным последствиям.

Кажется, я догадываюсь, откуда растут ноги у моей психологической проблемы. Во всяком случае, интуиция подсказывает, когда и как все началось. Мне шесть лет, и мне страшно. Я не уверена, что именно меня пугает. Это смесь разных причин. Скоро я пойду в школу, и мне страшно. Я провожу часть каникул у бабушки с дедушкой, это время кажется вечностью. Я нервничаю и спрашиваю себя, хоть и сама в это не верю, не забыли ли про меня родители? А вдруг? Я провела у бабушки с дедушкой всего несколько дней, не знаю точно сколько. Воспоминания нечеткие, возможно, отчасти достроенные воображением.

Когда дедушка объяснил мне, что значит аббревиатура БОМЖ, я ответила, что я ВВО – Все Время Одна. Не знаю, была ли я действительно все время одна, не думаю. Но попробуйте посмотреть на этот эпизод глазами напуганной маленькой девочки.

Я заедаю тревогу шоколадками Kinder. Это те самые шоколадки с белокурым улыбающимся мальчиком на коробках, а каждый кусочек внутри завернут в отдельный фантик. Я ем их много, очень-очень много. Не останавливаюсь, пока они не закончатся. Мне надо доесть их до конца. Я начинаю толстеть. Сильно и быстро. Естественно, это усложняет начало школьной жизни, я становлюсь объектом насмешек для банды придурков. Я утешаю себя еще бóльшим количеством шоколадок. Я чувствую себя ужасно, и родители пытаются помочь. Мы идем на консультацию к диетологу.