Любовь по расчёту

Теперь уже вздохнул Лопатин. Он вспомнил ценник у стилистов в салоне с французским названием, и ему стало нехорошо. Еще неизвестно, куда его Соня потащит после Филармонии. По всему выходило, что деньги понадобятся не только на такси. Вот и ухаживай за богатыми наследницами.

Дома он первым делом взял стопку Валеркиных кулинарных журналов. Там модные иностранные повара учили российских домохозяек, как из дорогих и очень дорогих продуктов приготовить что-нибудь съедобное. Валерка каждый раз матерился, читая очередной журнал, но тем не менее покупал их снова и снова. Повара не просто поучали, а и красовались на фотографиях в окружении дорогой посуды и дорогой кухонной техники. Когда Лопатин первый раз от нечего делать перелистывал такой вот Валеркин журнал, то очень удивился. Он с детства представлял поваров непременно толстыми дядьками и тётками в белых колпаках, а тут с фотографий смотрели вполне себе симпатичные модные парни в большинстве своем весьма худощавые. Видимо от дорогих и очень дорогих продуктов люди не толстеют. Лопатин с трудом, но всё-таки отыскал в журналах повара с примерно такой же стрижкой, которая еще недавно была у него самого, и которая так нравилась Соне. Представляя, как Валерка будет ругаться, он выдрал из журнала страницу с фотографией и пошел в соседнюю с домом парикмахерскую. Эта парикмахерская, видимо, еще не успела осознать себя салоном, поэтому цены там были вполне себе адекватные. В этой обычной парикмахерской постоянно и успешно практически налысо стригся Валерка и всячески рекомендовал это заведение своему другу Лопатину.

В парикмахерской работали и пожилые женщины с усталыми глазами, и совсем молодые девчонки. Когда Лопатин ввалился в зал, они дружно пили чай, но приходу клиента очень обрадовались. Правда, когда он им продемонстрировал желаемую стрижку, парикмахерши слегка погрустнели. Правда, одна, совсем молоденькая вызвалась такую стрижку Лопатину учинить. Однако парикмахерша, чем-то похожая на Лёшину маму, остановила самоуверенную девушку.

– Ну-ка, погодь, не кипешись, дело непростое, – она встала из-за стола, подошла к Лопатину и провела рукой по его волосам. В точности, как это делала мама. Лопатин аж зажмурился.

– Садись, пацан, – женщина указала Лопатину на кресло перед зеркалом. Лопатин сел, а она стала внимательно изучать его голову, изредка поглядывая на фото из кулинарного журнала. – Ну, с богом! – Перекрестившись, женщина взялась за ножницы. И безо всякого мытья и умасливания стала быстро щелкать ими вокруг головы Лопатина. Лопатин напрягся. Потом пришел черед машинки для стрижки, и Лопатин напрягся еще больше. В результате, после случившегося под конец процедуры мытья и сушки феном, Лопатин увидел в зеркале точно такой же результат, какой он видел после посещения манерного французского салона. В довершение всего ему назвали просто смехотворную сумму, и счастливый Лопатин оставил еще половину этой суммы на чай. Он был готов расцеловать парикмахершу.

Часть проблемы была решена, а потом еще позвонила Соня и сказала, что подъедет к филармонии сама. То есть, и на такси от Сониного дома ему тратиться не придется. А сам он до Филармонии может и на метро добраться. Развлекаться с парковкой автомобиля в центре города он не решился. И, как оказалось, правильно сделал.

Майбах Семена Семеновича Шнейдера, на котором шофер привез Соню, включив аварийку, остановился у главного входа в Филармонию чуть ли не четвертым рядом. Концерт итальянской музыки явно пользовался у горожан успехом. Зал был переполнен, и Лопатин порадовался, что не сэкономил, а купил самые дорогие билеты в первых рядах. Конечно, на концерт он отправился не в смокинге, которого у него не было, но добротный синий костюм в тонкую полоску, сшитый матерью к школьному выпускному сына на заказ у новороссийского портного со звучной фамилией Папандопуло, сидел на Алексее, как влитой. Ткань на костюме была не простой. Чистая английская шерсть. Её Папандопуло получал из Греции от родственников. Не зря говорится, что в Греции всё есть. И английская чистая шерсть, и шёлковые итальянские галстуки. Недаром Соня, оглядев Лопатина, одобрительно щёлкнула языком. Да и другие посетители Филармонии задерживали свои взгляды на такой эффектной парочке. Сама Соня принарядилась в чёрное платье с замысловатым вырезом на спине. Платье выгодно подчеркивало Сонину пышную грудь, белая окантовка по краю выреза оттеняла Сонин американский загар. Волосы Соня собрала в высокую причёску, что позволяло всем желающим рассмотреть невероятно красивое колье у Сони на шее. Картину довершали высокие белоснежные сапоги на шпильке. Лопатин исподтишка разглядывал Соню и испытывал невероятную гордость. Соня в этот момент казалась ему самой красивой девушкой на планете. Никакая Ева с яблоком не сравнится. Нет, конечно, если Еву так же приодеть….

Концерт Соне понравился. Даже очень.

– Ну, Лопатин, – сказала она, когда они, наконец, выкатились из толчеи гардероба на улицу, – никогда бы не подумала, что в Филармонии может быть так интересно.