Любовь по-санкюлотски

Хотя эта записка и вошла в „Переписку“, она кажется если не фальшивой, то уж по меньшей мере подозрительной. Начнем с заголовка: „Антиб, с 28 термидора по 2 фруктидора года II…“ Так письма не датируются. А что означают слова, стоящие рядом с подписью: „заключенный в квадратный форт Антиба“? Была ли необходимость Бонапарту уточнять Жюно обстановку, которую тот знал настолько хорошо, что даже предлагал бежать? Очень это попахивает фальсификацией.

Теперь, если перечитать письма к представителям народа, опубликованные Оларом и Артуром Клюке, мы снова найдем причины для сомнений и раздумий. 22 термидора генерала Бонапарта посадили под строгий домашний арест в Ницце, иными словами, это было дисциплинарное взыскание, когда офицеру предписывалось оставаться безвыходно дома в ожидании распоряжений властей. Так перевозили ли его в Антиб? Маловероятно. Для чего было усложнять установленный порядок, заниматься транспортом, езда на котором в те времена превращалась в маленькое путешествие?

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что прав был Жозеф Лоренти, рассказывая, что Бонапарт сидел под домашним арестом в его доме у дороги в Вильфранш. Его рассказ вписывается в логику событий, подтверждается установленными доподлинно датами и в дальнейшем не был опровергнут ни одним неоспоримым документом».

Таким образом, Бонапарт был спасен от тюрьмы, от этапирования в Париж, а следовательно, от гильотины потому, что был влюблен в нежную Эмилию Лоренти…

За те пятнадцать дней, что он находился под арестом в доме торговца, Бонапарт был даже лишен возможности утешиться тем, чтобы говорить своей любимой комплименты. Поскольку семейство Лоренти из осторожности посчитало нужным отправить дочку под каким-то ничтожным предлогом в свое имение в горной деревушке Сен-Мартен над Вансом, а затем к тетке в Грае…

3 фруктидора расследование, проведенное «комитетом по чистке», сняло все выдвинутые Салицети обвинения и постановило освободить «подозреваемого». Бонапарт захотел прежде всего узнать о судьбе матери и сестер, которые жили в замке Салле, находившемся в большом залитом солнцем хуторе близ Антиба. И однажды утром, распрощавшись с семейством Лоренти, он уехал, прекрасно понимая, что никогда больше не увидится с Эмилией.

«Бонапарт, — писал Жозеф Лоренти, — был очень взволнован прощанием со своими друзьями, он оставил им на память простое двухзарядное ружье и некоторые вещи, которые до сих пор свято хранятся в этой семье. Позднее, возвращаясь из Италии, он остановился у дома Лоренти и был очень огорчен, увидев, что дом был пуст. Он пожелал осмотреть сад, и даже погладил старую кобылу, оставшуюся в одиночестве в стойле».

Отец Эмилии добавляет также:

«Историк Дюрант обвиняет Бонапарта в том, что он проявил неблагодарность к нашей семье. Упрек этот совершенно незаслуженный. Быть может, он немного и позабыл нас, но это только лишь оттого, что он был „оглушен“ поворотом судьбы. Витален Лоренти[256] съездил в Париж и был очень хорошо принят и представлен императором как сын одного из его лучших друзей. И если Лоренти не получили никаких привилегий и льгот, то лишь потому, что великие люди часто заботятся лишь о тех, кто их о чем-то просит».

Следует признать, что за этими прекрасными рассуждениями чувствуется некоторая горечь…

Однако, хотя Бонапарт и обрел вновь свободу, должность командующего артиллерией Итальянской армии ему не вернули. Оказавшись за бортом с не очень-то высоким и довольно расплывчатым званием «бригадного генерала в дальнейшем», он стал ожидать наступления лучших времен в замке Салле.

Однако и на этот раз нашлась женщина, которая помогла ему вновь занять почетное место в армейских рядах…

21 сентября 1794 года в Итальянскую армию был назначен новый представитель Конвента Луи Тюрро по прозвищу Тюрро из Линьера. Он прибыл в штаб армии со своей молодой женой Фелиситэ, очаровательной блондинкой двадцати четырех лет.

Узнав о присутствии этой очаровательной особы, Бонапарт тут же покинул замок Салле и помчался на всякий случай поухаживать за ней.

Фелиситэ была большой кокеткой. Она с явным удовольствием выслушивала комплименты, рассыпаемые молодым генералом. И пока Тюрро был занят составлением рапортов, они, не теряя времени даром, прогуливались в горах; и как-то вечером среди кустов лаванды молодая гражданка в атмосфере лесных ароматов решилась на измену, доставившую ей огромное удовлетворение.

В знак признательности она стала настойчиво рекомендовать Бонапарта своему мужу. «Это было огромной помощью, — скажет однажды Наполеон, — потому что представитель народа имел безграничную власть»[257].

Вскоре маленький генерал вновь обрел вес в штабе армии. И он незамедлительно воспользовался этим, попросив Фелиситэ, чтобы его брату Луи было присвоено звание лейтенанта артиллерии.

Вскоре молодой человек был произведен в офицеры, и Бонапарт решил отблагодарить ее довольно оригинальным способом: он устроил для нее военный спектакль. Послушаем же, как он сам в этом признался: