Любовь по-санкюлотски

В начале 1794 года виконт де Богарнэ, которому исполнилось тридцать три года и который недавно был назначен главнокомандующим Рейнской армией, был арестован, как «подозрительная личность». Спустя четыре месяца «патриоты», служившие Робеспьеру полицейскими, забрали и Мари-Роз и посадили ее в тюрьму «Карм». В этом мрачном месте юная пылкая креолка[269] поначалу очень скучала. Затем она встретилась с госпожой Тальен и познакомилась с красавцем Лазарем Ошем, который, чтобы сделать приятным времяпровождение, стал ее любовником.

6 термидора, за три дня до низвержения Робеспьера, господин де Богарнэ был гильотинирован… Мари-Роз повезло больше, и она пережила времена Террора. Сразу же после освобождения она помчалась к Терезии, и обе женщины с опьянением бросились в погоню за всеми удовольствиями, всеми наслаждениями и всеми радостями, которые только были возможны…

Двум детям Мари-Роз нужен был отец. Вскоре и она сама почувствовала необходимость иметь «защитника». Будучи женщиной тщеславной, она выбрала в качестве такового самого важного, самого властного и к тому же самого богатого мужчину того времени: Барраса, главнокомандующего Парижской армией.

Терезия, которую Тальен уже больше не радовал, немедленно пожелала разделить эту прекрасную добычу со своей подружкой. И обе женщины стали одновременно любовницами будущего главы Директории.

Однажды в своих «Мемуарах» он позабавился тем, что описал их с той небрежностью, которая говорит о полном отсутствии светского воспитания. Послушаем же его:

«Госпоже Тальен любовные связи доставляли искреннюю радость, и она проявляла в любви весь свой пыл и всю страсть темперамента. Что же касается госпожи де Богарнэ, то можно было подумать, что ее связи, даже с мужчинами, в которых она больше всего ценила физические данные, не были столь самопожертванными, как связи госпожи Тальен. И даже физические данные для госпожи де Богарнэ, казалось, были только лишь началом для отношений, обусловливаемых непроизвольным влечением, и ее распутство шло только от рассудка, а сердце не получало того удовольствия, какое получало ее тело. И наконец, любя только по расчету, похотливая креолка, которую считали отвергнутой и покинутой, никогда не запускала свои дела и не жертвовала ради них всем…

Госпожа Тальен тогда была в самом расцвете; госпожа де Богарнэ начинала уже терять свежесть; в этом нет никакого преувеличения для тех, кто видел ее вблизи и кто знал, что природа дала ей очень мало, что все ее успехи были достигнуты благодаря искусству, самому тонкому, самому изысканному, самому совершенному, которое когда-либо использовали в своем ремесле куртизанки Древней Греции или Парижа. То, в чем госпожа де Богарнэ не могла соперничать с данными госпоже Тальен природой прелестями, она старалась наверстать и даже превзойти хитростью и изощренными уловками. Но в чем они явно не уступали друг другу, так это в совершенствовании способов нравиться мужчинам. В этом вопросе они, кажется, соперничали даже тогда, когда делили между собой любовников»[270].

Мы видим, что Баррас не был деликатен, как светские мужчины. Этот бессовестный и даже грубый рассказ о своих прежних любовницах вряд ли понравится и только вызовет справедливое возмущение у тонких натур…

Однажды вечером, попав в этот салон, Бонапарт был очарован элегантностью госпожи Тальен, которая только-только начала вводить в моду платья из прозрачной ткани, открытой до половины бедра, которые очень широко стали использовать позднее чаровницы. Он глядел на нее с явным вожделением и немедленно захотел стать ее любовником. Подобная победа могла бы позволить ему одновременно познать золотые дни и восхитительные ночи.

Любовная репутация, которая сохранилась за бывшей маркизой, возбуждала Бонапарта. Он знал, что она в компании Барраса и нескольких подруг принимала участие в довольно-таки фривольных вечерах. Ему рассказывали, что представитель заставлял Терезию и Мари-Роз де Богарнэ раздеваться догола, потом приглашал их танцевать и принимать перед ним самые соблазнительные позы.

Рассказывали, что однажды вечером в большом римском зале «хижины», воспользовавшись отсутствием Тальена, эта троица устроила настоящую оргию. Надо сказать, что дом Терезии был как бы специально создан для проведения подобных увеселений. Стены его были украшены фресками со сценками из сельской жизни, на которых пастухи в натуральную величину воздавали свои мужественные почести находящимся в экстазе пастушкам. Эти фрески изображали все позиции, изобретенные любовниками за многие века. Посреди салона стояла скульптура сатира, гигантский половой член которого приводил в восторг дам, но несколько затемнял помещение.

Ручки дверей, канделябры, вешалки были выполнены в форме фаллоса, а развешанные в вестибюле картины напоминали фривольные анекдоты, рассказанные Аретеном[271].

Короче говоря, все декорации и вещи (вплоть до пресс-папье) этого храма любви говорили о том, что секс был излюбленным занятием госпожи Тальен и ее друзей.