Любовь по завещанию

Барби смотрела на Кена виновато. Я подумал, что у них такого случилось, что они расстались? Да блядь, они созданы друг для друга! Однако желание выставить Кена не пропадало. Он слишком весь… сверкающий. Котенок задравши хвост прошёл мимо дивана, вызвав у Ромочки паническую атаку, я поймал животное и посадил на подушку.

— Сегодня он живёт здесь, — сказал я, а Кена наконец сдуло с дивана.

Барби на кухне хрустела пытаясь засунуть миллион роз в одну вазу, на меня старалась не смотреть. А я… я не чувствую себя виноватым. Я, блядь, пытаюсь спастись, только, похоже безуспешно, и от этой мысли подкатывает паника. Торопливо одеваюсь, надеясь, что за час, который меня не будет, Кен захлебнется в соплях и сбежит уже. Я внезапно понимаю, что кот и правда нужен был.

— Я ухожу, — громко сказал я. — Вернусь через час и чтобы его в квартире не было!

Ткнул пальцем в сторону Ромочки, тот явно оскорбился, только мне плевать. У Барби глаза загорелись — вот ей то явно что есть сказать по этому поводу. Хватаю с вешалки пальто, надеваю ботинок… и громко матерюсь. Со всеми этими злоключениями я совсем забыл о ночных приключениях крошечного кота.

Ногу я брезгливо вытащил. Котенок, к которому я несколько подобрел после обнаружения у Кена аллергии резко потерял все заработанные очки. Я запрыгал на одной ноге к ванной, а за спиной рассмеялась Барби. Черт! Откуда черпать терпение чтобы просто жить непонятно.

В ванной осторожно двумя пальчиками стянул испоганеный носок. Думал было закинуть его в мусор, а потом осенило и я заглянул в машинку. Там ворох чего-то яркого и кружевного — самое место обосранному носку. Закинул и ещё и прикопал сверху, чтобы нечаянно не обнаружились. Ногу мыл долго и с остервенением. Обуви у меня здесь немного, но точно есть кроссовки, их я и обул, попутно вытащив из левого крошечные лиловые трусики.

— Барби! — крикнул я. — Лови!

Барби растерялась и естественно ничего не поймала, зато поймал Кен. Честно, я его всерьёз вообще не принимал, разве что раздражало то, что трется в нашей квартире, но вот сейчас взгляд у него был даже пугающий. Самую чуточку.

— Это твои? Твои? — вопрошал он у бывшей жены.

Настроение у меня поднялось — сделал гадость, на сердце радость. Чертовски тянуло напиться, и я понуро побрел к бару пешком. Кругом гирлянды сверкают, ходят пьяные уже к полудню деды морозы, а мой бар откроется только через полчаса. Я закурил — не домой же идти. Напротив через дорогу находился зоомагазин. Рыжий кот с вывески смотрел на меня самоуверенно и даже будто нахально.

— Нет, — сказал я коту. — Я в семью играть не буду.

Если бы кот мог он бы презрительно фыркнул. И был бы прав. Котёнку нужно куда-то срать, это понимаю даже я, отродясь животных не имевший. И если не предоставить ему тару, он найдёт её сам, как ночью и поступил. Я сдался. В бар вошёл уже с огромными пакетами нагружеными неведомой, но очень нужной хренью.

— Бурбон, — бросил я Сашке.

Тот хмыкнул, организовал выпивку. А вот да, такой я — время двенадцать дня, у меня медовый месяц, а я хожу по барам с кошачьи кормом и кошачьим же сральником.

— Как Леночка? — словно между делом спросил он.

— Какая? — не сразу понял я. — Аааа… не знаю. Я её выставил.

Сашкин взгляд подобрел, кажется, во вторую порцию он даже несколько больше бурбона плеснул, который впрочем после вчерашнего шампанского отказывался в меня лезть. Я тосковал, мечтал о сигарете и своём уже диване, без котов и Ромочек, и чтобы Барби ходила вокруг, и не в огромных штанах, а в коротеньких шортиках. Сашка же полез под прилавок и достал белую, посверкивающую оберточной бумагой коробку.

— Это что, мне?

— Твоей жене, — закатил глаза бармен. — Я так и думал, что ты сегодня придёшь. Это варежки, их у меня бабушка вяжет, они мне ничего не стоили. Бери.

Я не хотел. Но обижать парня тоже не хотелось, поэтому я взял невесомую коробочку и отправил её во внутренний карман пальто.

— Ваш первый новый год вместе, — улыбнулся бармен.

— Надеюсь последний, — буркнул я и подумал, что слишком часто жалуюсь ему на жизнь.

Лоток был здоровым, игрушки для кота, которые, как мне сказали купить нужно непременно, позвякивали на ходу, я весь гремел, пакет шуршал. Иду домой — прохожие улыбаются. Так и хочется сказать — я вовсе не несу домой подарки. Этот праздник жизни не для меня. Я просто хочу, чтобы в мои ботинки не срали, было бы идеально, если бы не срали ещё и в жизнь, но я боюсь просить у судьбы слишком много.

Поднимаюсь по лестнице и размышляю на тему, что этот день, мать вашу, слишком длинный. Своих я на работе распустил, торчать в офисе одному нелепо и если по чести, не хочется. Хочется просто пережить этот бессмысленный день без потерь. Дверь в квартиру открываю, из гостиной светит огнями елка, пахнет мандаринами и жареной курицей почему-то. Не было меня не так долго, но видимо Барби расстаралась, и одну ножку я умыкну в качестве компенсации.

— Захар? — позвала меня Барби с кухни.