Любовь по завещанию

— На Ямскую и Восстания, — сказала девушка. Я кивнул, и она помахала кому-то рукой.

Заправиться и завтра могу, зато сейчас удачно закруглюсь и не ехать никуда в неведомые дали.

— Анька! — крикнула девушка. — Давай быстрее, я машину сняла!

Нет, в тот момент я не напрягся. Мало ли на свете Анек? Тем более свою я даже мысленно называл Барби. И эта — идёт с парнем. Он порывается ухватить её за задницу, но это вовсе не моё дело.

— Поехали со мной, — настаивал парень. — Время детское.

— Нет, — засмеялась Аня.

Оказалось, дело моё. И Аня моя. Я стиснул ладонями руль. Во-первых хотелось выйти, дать козлу по морде. Во-вторых закинуть Барби в машину, увезти домой и нашлепать по этой самой заднице, которая судя по всему привлекает не только меня. А лучшее оттрахать до звона в ушах. И третье желание — оказаться очень далеко отсюда, потому что Барби сейчас узнает, почему я до сих пор не умер от голода.

— Сначала на Ямскую, — бросила Барби садясь в машину, слава богу без парня. — Потом…

Потом она встретилась со мной взглядом в зеркале заднего вида.

Глава 19. Аня

Он со мной не разговаривал. Подумать только, вынес мне весь мозг, вытрепал мне нервы и со мной же не разговаривает. Моё терпение было на исходе, признаться, я уже скучала по недавним спокойным дням полным лени и секса, и теперь Аверин просто ножом по нервам. На его лицо вернулось выражение — я бог, а вы так, людишки у моих ног.

— Ты не имеешь права! — взорвалась я через несколько дней. — Я тебе не жена!

— Да ладно? — удивился он.

Ну да, не очень красиво получилось. Парень, с которым я познакомилась в ночном клубе оказался несколько навязчивым. Но я — привыкла. Я умею с этим справляться. Вся моя жизнь это козлы которые норовят залезть под юбку. Просто не нужно было вмешиваться, таксист, блядь!

Тот парень, имени которого я не помнила, полез за мной в машину. Не в меру… прыткий. Я таких избегаю, но порой они пристают словно репей не спрашивая на то моего изволения. Он и не приставал, пьяный был и развлекаться его тянуло, а из клуба все уже рассасывались. Я бы справилась, но Захар не дал и шанса. Я в себя ещё не успела прийти после шока внезапной встречи, а он вышел из машины хлопнув дверью, обошёл её, вытащил незадачливого ухажера за шкирку на снег и врезал ему. Потом ещё раз. Затем отволок в сторону и вернулся как ни в чем не бывало.

— Что замерли? — спросил нас в испуге стоящих возле машины. — Садитесь.

И всю дорогу молчал. Любопытная Танька ёрзала, как на иголках и изводила меня взглядами, которые я упорно игнорировала, а этот гад молчит. На Ямской Танька полезла за деньгами, мы всегда ездили в складчину, но я её остановила.

— Сама заплачу, — сухо сказала я. — Иди.

На последок она наградила меня огненным взглядом, как не лопнула только, ушла с видимой неохотой. Думала после её ухода Захар все же скажет что, но нет, тишина. Возле нашего подъезда я растерялась. Вроде, платить надо, а страшно. Сейчас деньги достану — точно прибьет. Не стоит. Но я же дура. Надо хоть как-то его спровоцировать на слова. И кошелёк я достала.

— Домой иди, — велел он ещё более морозным, чем я Таньке голосом.

Честно — страшно. Сначала было. А теперь прошло несколько дней и мне хочется орать и бить посуду, потому что этот непробиваемый чурбан до сих пор молчит и делает вид, что меня нет. Вот сейчас я похоже созрела.

— Ненастоящая жена, — с достоинством поправила я.

Приехал он поздно, уставший. Опять таксовал после работы? Слава богу второй месяц нашего брака подходит к концу, надеюсь скоро к нам вернутся наши карты. Надеюсь, что условия станут полегче. Надеюсь, что он сейчас что-нибудь скажет. Мне вдруг до жути захотелось присесть рядом с ним, коснуться его лба, сгоняя хмурую продольную морщинку, сказать какую-нибудь глупость. Чтобы он улыбнулся. Обнял меня…

Господи, ни чему меня жизнь не учит. По крайней мере последние двадцать лет — точно. Я успела забыть, что если Аверин вобьет себе что в голову, то никакими усилиями это оттуда не выбить, он слишком категоричен. И сейчас на меня посмотрел так… было бы мне лет двенадцать, я бы испугалась и ушла с его пути, только бы не смотрел так больше. Но мне не двенадцать давно, двадцать девятый день рождения не за горами.

Поэтому я сделала то, что хотелось. Пошла на кухню и принесла стопку тарелок. Слава богу не антиквариат, дед вообще не был поклонником дешёвых понтов, обычные тарелки, белые.

— Мальвина, не бойся, — предупредила я ребёнка.

И бросила первую тарелку на пол. Упала она не так чтобы впечатляюще, глухо стукнулась об ковёр и распалась на две одинаковые половинки. Надо в следующий раз лучше размахнуться. Что я и сделала, так как на первую тарелку Захар только вопросительно приподнял брови. Вторая упала эффектнее, трахнулась об паркет, разлетелась на десятки мелких осколков. Мальвина фыркнула на такое безобразие и ушла в комнату. А я бросила ещё одну тарелку, в этот раз в стену. В стену — интереснее.

— И что ты делаешь? — не выдержал наконец Захар.

— Тарелки бью, — указала на очевидное я.