Любовь по завещанию

Гнев, от которого губы Константина сжались, а черты лица отвердели, должен был бы отрезвить ее. Джейн сама не понимала, что на нее нашло. Она откровенно подстрекала его. К чему? К признанию, что он любит ее? С таким же успехом она могла снять Луну с неба.

— Разница есть. При всех своих грехах я не докучал вниманием женщинам, которые этого не хотели. О чем ты думала, черт побери, придя сюда одна с ним?

— Я с ним не приходила, он нашел меня здесь, — оправдывалась Джейн. — Откуда мне было знать, что он сделает такие откровенные заявления? Я считала его респектабельным джентльменом. Если мое положение вдовы недостаточная защита…

— Конечно, недостаточная, невинная ты глупышка. Что касается того, что Трент — джентльмен… Ты хоть чему-нибудь научилась с тех пор, как вышла из классной комнаты? В одном, дорогая, все мужчины одинаковы.

Джейн недоверчиво смотрела на него:

— Все?

— Да, все. От красивой женщины они хотят только одного, просто некоторые скрывают это лучше других.

Он назвал ее красивой!

Ох, Константин восторгался ее красотой каждую ночь в спальне, но это случайное напоминание казалось ей куда более убедительным. Глупенький. Она совсем не красавица. Джейн точно знала это, почти полжизни проведя в тени прекрасной Розамунд.

— Фактически, — передразнил ее Константин, и его лицо смягчилось, когда он притянул ее к себе, — могу сказать по собственному опыту, что хочу тебя прямо сейчас. В эту самую минуту. И в любую другую минуту дня. — Он провел губами по линии волос у нее на лбу, потом поцеловал в висок.

Пальцы Константина коснулись ее подбородка, потом запрокинули голову. Он наклонился к Джейн:

— Каждую минуту, когда мы не вместе, я тоскую по тебе и не могу дождаться, когда ты снова окажешься в моих объятиях.

Он целовал ее нежно, глубоко и долго. Джейн потеряла все свое здравомыслие в этом сладком исследовании. Воля полностью оставила ее. Она принадлежит Константину. И если он хочет взять ее прямо здесь, в этих зарослях, она не станет протестовать.

— Значит, я хочу тебя из-за денег? — пробормотал Константин, касаясь губами ее щеки. Он тихо засмеялся, его теплое дыхание щекотало ей ухо. — Ох, Джейн!

Он снова нашел ее рот, и она тихо застонала, прижимаясь к нему. Ее тело, казалось, вспомнило удовольствия минувшей ночи, желание все нарастало в ней.

Константин наконец прервал поцелуй и прижался лбом к ее лбу. Потом протяжно выдохнул.

— Я забыл, что мы не одни.

Из кустов донесся громкий стон. Повернувшись, они увидели, что Трент, шатаясь, поднимается на ноги.

— Ты мне за это ответишь, Блэк!

Константин щелчком смахнул с рукава пылинку.

— И не подумаю.

— Так мне назвать тебя трусом?

Джейн почувствовала, как напряглась рука Константина.

— Послушайте, Трент. Вы знаете, что вашей ноги здесь не должно быть. Я помолвлен с этой леди и застал ее сопротивлявшейся вашим гнусным объятиям. И если ваш расквашенный нос удовлетворил мою задетую честь, вам не стоит настаивать на дуэли.

Трент дернул галстук.

— Монфор запретил этот брак! Герцог никогда этого не допустит!

— Я, кажется, уже дал вам повод уйти, Трент. Но оставайтесь, если хотите. Вышибить из вас мозги доставит мне несказанное удовольствие.

— Константин! — укорила Джейн.

— Ах, уже Константин?! — От унижения к гневу Трента примешивалось что-то отвратительное. — Полагаю, ему-то вы позволяли поцелуи! Что ж, возможно, вы не знаете характер человека, с которым имеете дело, но я-то знаю. Он сделал ребенка горничной в этом доме, а потом бросил обоих. Да! Ваш драгоценный Люк, миледи, — сын Константина Блэка.

Это заявление произвело эффект, о котором Трент мог только мечтать. Джейн ахнула. Ее взгляд метнулся к Константину, который стал чуть ли не белее своего галстука.

— Это ложь! — крикнула она. — Скажи ему, Константин!

Константин по-прежнему ошеломленно молчал, и Джейн чуть менее уверенно сказала:

— Это неправда. Да, Константин?

Ее тон был недостаточно убедителен. Взгляд Константина был полон нескрываемой боли.

— Какой горничной? — поразительно спокойно спросил он и повернулся к Тренту. — Вайолет?

— О Господи! — с отвращением поморщился Трент. — Сколько горничных ты погубил? Конечно, Вайолет. Дело замяли, а выставили ее, как только выяснилось, что она беременна. Несомненно, ей хорошо заплатили, чтобы она не распускала язык. А когда она умерла, ее родные привезли ребенка сюда. — Губы Трента презрительно скривились. — Твой дядюшка всегда был мягковат. Он взял Люка, объявив дальним родственником.

Это звучало весьма и весьма правдоподобно. В отчаянии Джейн сказала:

— Это неправда! Неправда! Да, Константин?

Он говорил, что в юности был необузданным, что рано познал любовь к женщине. Но описывал свои грешки как безвредные проделки. Он действительно считал, что соблазнить горничную в доме дядюшки — это безобидная выходка?

Константин не отвечал ей и не смотрел на нее. Он с мрачным видом глядел вдаль, словно проигрывая в уме историю. Его сильная шея судорожно дернулась, когда он с трудом сглотнул.

От ужаса к горлу подкатывала тошнота, Джейн старалась отогнать подступавшие слезы.