Любовь под абажуром

Райнер заказал два шнапса, Луцу взял еще пиво. Напитки нам доставили быстро. Полная азиатка, пронесшая над собой поднос на вытянутой руке, задержалась у нашего стола, несмотря на то что Райнер тактично попросил ее удалиться. Она пыталась что-то объяснить нам на непонятном стрекочущем языке, но мы, занятые беседой и чипсами, не слушали официантку и изредка поглядывали на ее внушительные округлости, прижатые к краю столешницы. Вдруг она запустила руки под оборчатый вырез майки и выложила на стол большие темные груди. Следом бросила на стол смятую десятимарочную бумажку. Так она оценила свой смелый поступок.

Возникла непредвиденная пауза. Первым действия возобновил Райнер. Он выпил шнапс, за ним я опрокинул рюмку, а Луц, глянув на нас, с усилием проглотил застрявшие в горле чипсы. С невозмутимым видом Райнер положил возле увесистого бюста двухмарочную монету. Девица громко выругалась, но деньги взяла.

– Незнание английского языка мешает им зарабатывать деньги, – сказал уверенно Райнер. – Наверняка они работают нелегально. Да и собрали здесь непонятно кого. Страшные лица, кошмарные фигуры.

– Хотите увидеть красивое лицо?

Не дожидаясь ответа, я достал из внутреннего кармана паспорт и из-под обложки извлек фотографию Люды. Снимок был сделан в общежитии. Люда сидела за столом под расписным красным абажуром и сосредоточенно смотрела в окно, мечтая о долгожданном заморском принце.

– Ого! Вот это лицо! – Райнер мгновенно оценил фото. – И кто сия прекрасная леди?

– Моя знакомая. Учились вместе в университете.

– Твоя однокурсница? – Луц уставился на Людин фотопортрет и многозначительно поиграл складками на высоком белом лбу.

– Угадал. Она отлично знает немецкий. Без пары. Ждет встречи с серьезным немцем, – заинтриговал я Луца.

На этот раз он умно пошевелил редкими бровями. Люда ему явно понравилась.

– Да, я планирую посетить Калининград, – возможно, только что решил Луц. Он положил перед собой фотографию и продолжал изучать женский задумчивый профиль. Обзорная прогулка по Репербану завершилась для него приятным сюрпризом. – После окончания университета я буду работать в Польше, во Вроцлаве. Надо подумать, как оттуда до вас добраться.

– Ну это очень просто. От Вроцлава до Варшавы, а дальше напрямую автобусом, – успокоил я озадаченного коллегу и спрятал фотографию в надежное место.

Поручение Неделюк было выполнено. Легко и изящно, без видимых усилий. Кандидатура Луца являлась небезупречной, но вполне подходящей. По росту и национальной принадлежности он соответствовал запросам подруг. Кроме того, он происходил из порядочной семьи. Внешностью, правда, природа его обделила, но по этому поводу он не комплексовал, а целью поставил побороть подростковую застенчивость. Но главным достоинством Луца был гарантированный рабочий контракт. Найти работу с дипломом о высшем образовании мечтал в Германии каждый выпускник университета. Рассматривались любые варианты трудоустройства: в восточных землях, в совместных предприятиях на территории бывших государств соцлагеря, да где угодно.

Мы рассчитались с подобревшей официанткой, наградив ее скромными чаевыми, и вышли на улицу.

Ночная вакханалия продолжалась. Подогретая крепкими напитками, клокочущая толпа курсировала вдоль заведений, предлагающих невероятные развлечения. У подъездов стояли малолетки, приглашая в гости озабоченных смельчаков. Повсюду гремела танцевальная музыка. Я вяло реагировал на слепящие вспышки манящих вывесок. Едкая реальность постепенно ускользала от меня, прячась в туманной пелене засыпающего сознания.

Мы нырнули в грязное брюхо подземки. Перепившие и оглохшие обитатели Сан-Паули разъезжались по домам, бездомные ехали ночевать в укромные уличные места и на вокзалы. Рядом со мной на твердое сиденье приземлился волосатый дед, отдававший противоречивыми ароматами прожженной жизни. Он был доволен прожитым днем. В его мокром матерчатом рюкзаке позвякивали бутылки, собранные в окрестностях гульнувшего Репербана.

Поезд выбрался на поверхность. На Эльбе горели огни. Корабли издавали глухие, утробные звуки. Всеми силами я боролся со сном. Райнер молчал. Луц дремал, сложив на груди руки. В ту ночь сквозь меня прошли тысячи звуков. Я был просвечен рентгеном реклам. Я сказал столько слов! Зачем? И теперь все, что я мог – бесцельно сидеть, идти, лежать, спать… Каналы восприятия закрылись. Репербан улетучился. И уже из дальнего прошлого ко мне явилась стройная девочка, одетая весьма условно. Мы встретили ее в одном из подземных гаражей, где вместо машин стояли ее напарницы, такие же молодые, такие же полуголые и дешевые. «Ну что же вы такие нерешительные? – спросила она, выйдя к нам из темноты. – Сюда приходят по делу».