Любовь под прикрытием

Мне стало грустно. Одного вступления в этом дневнике хватило бы, чтобы некоторых вогнать в депрессию. А Рафаэлю будет достаточно? Кстати, Рафа бы и не подстрелили, если бы он не застыл, как перед Медузой Горгоной там, на Гранд Базаре, перед этой тетрадкой.

Честно, хотелось Веру Петровну из Исфаханского посольства убить в лоб чайником. Или чем-нибудь потяжелее. Разве случайность – то, что Рафа выбили из колеи в тот самый момент, когда это нужно было меньше всего? Не будь я Любовь Соколова, дочь разведчика, – с некоторой гордостью подумала я, – чтобы не понять очевидное.

Папа уже ушёл, точнее уехал, обещав прислать мне с кем-то из суровых бойцов любимых конфет, сырков и орешков. Поэтому с собственными домыслами пришлось звонить. Папа мне оставил телефон с какой-то повышенной защитой и паролем.

– Орешки не привезли ещё? – спросил папа.

– Не торопятся.

– Ну, я их подстегну. Но версия у тебя правильная, дитёнок! Думай дальше.

Я побродила по холлу и коридорам, посмотрела на лес из окна второго этажа, постояла у двери Рафа, злясь и прислушиваясь к абсолютной тишине. Но не зашла. Разобрала купленные в Исфахане вещи и удивительные подарки от семьи Фаризов. Чего там только не было: вазы минокари, роскошные сладости в коробке, как для Шахерезады, нежнейший шёлковый халат, который восточной сказочнице и не снился: в таком соблазнять-не пересоблазнять.

А ещё в пакете была огромная коробка, перевязанная красивыми лентами. Я открыла её,и мне стало приятно и неловко одновременно – за собственную ложь. Коробка была разделена по центру. Там лежали несколько комплектов для новорождённых: пинеточек, чепчиков, костюмчиков. Слева розовых, справа голубых. По семь штук с каждой стороны! Я потеряла дар речи. Кажется, придётся исправлять ситуацию, воплощать в жизнь всё, о чём наврали! Впрочем, я бы с радостью. Что вот только с нашим потенциальным папой делать?

Я сложила всё обратно, перевязала лентой и кивнула сама себе: дадим ему время восстановиться, а потом снова за дело! Главное, чтобы не отбивался…

Ужинать пришлось под надзором мадам-прапорщика невкусной столовской котлетой с пюре. Я вытребовала планшет, пароль на вай-фай, ругнулась на надзирательницу от души, объяснив, что я не такая балда, чтобы в почту и соцсети лезть и высвечивать место своего пребывания.

Мадам-прапорщица не сразу сдалась, но я сделала грозные глаза и с уверенностью отвесила люлей за непослушание, как собственным торговым. Я – дочь подполковника Соколова, руководителя «Заслона» в одном из подразделений, а не рыба с ушами! В общем, уверенность, помноженная на напористость и приправленная острой необходимостью с весомым именем вместо вишенки на торте, всегда даёт нужные результаты.

Итак, я расчертила на листе А4 события: папа в Турции до тюрьмы, после тюрьмы; папа в Иране; моё похищение; охота на меня и Рафа; тётка из посольства. Я подумала и добавила в свою блок-схему годы работы Ρафаэля в Иране. Чем чёрт не шутит, а вдруг как-то связано, раз всплыл дневник Наташи именно сейчас и при таких обстоятельствах? Вычеркнуть всегда можно.

Я переоделась в плюшевый спортивный костюмчик из подпольного бутика,тёмно-бордовый с белым росчерком Живанши на спине, уселась по-турецки и открыла карту в сети.

Страны, где имели место события, находились близко, восточная Турция – прямой сосед Ирана, хоть на чай заглядывай. Увы, исходных данных в моих руках было слишком мало. Я принялась дотошно гуглить новости по датам и местам, выписывая что-то, бросающееся в глаза. К примеру, падение самолётов, мятежи, внезапные акции протеста.

Папино пребывание в Турции совпало с первым за тридцать лет посещением страны нашим президентом и подписанием Совместной декларации об углублении дружбы. То есть дело шло к расширению торговли, увеличению числа дипломатических работников и росту туризма.

Я с изумлением заметила, что по Ирану мы с Ρафом прокатились прямо по местам вспышек недовольства жизнью, начиная с Тебриза. И курды, когда папа был в Турции,тоже прилично возмущались. Улов информации получился скудным, и с тем пока было не ясно, что делать. Но я выписала на всякий случай: «Общее – народное недовольство»

Я ненадолго вздремнула, а потом снова засела за поиски, пытая интернет и устраивая мозговой штурм сама с собой. Толку было мало, несмотря на подпитку мозга подаренными персидскими сладостями. Помимо дурацких версий в голову лезли тревожные мысли о Рафе. Мне не спалось, хоть за окном уже начало сереть, а между ушами – гудеть. Заставить себя, что ли поспать?

Я вздохнула. Но тут в гулкой тишине за дверью послышались шаги. Неровные какие-то, странные. Я усмехнулась: мадам-прапорщик решила выпить, пока никто не видит, и теперь изрядно окосевшая пробирается в свою комнату, спотыкаясь о мух?

Но последовал внезапный твёрдый, быстрый стук,и без моего ответа дверь распахнулась. На пороге стоял Раф, сам на себя не похожий, серый, измождённый, полуодетый, будто из Освенцима. Он стоял нетвёрдо на ногах и прижимал руку к раненому боку. Взглянул лихорадочными глазами, облизнул сухие губы и спросил:

– Люба, можно я…