Любовь под прикрытием

Мда, недолго мне пришлось расслабляться. Я тихонько тронул Кнопку за локоть и показал телефон. Её глаза расширились непомерно, нo она мгновенно взяла себя в руки. Кивнула, как покорная иранская супруга мужу.

А я быстро набрал, чтобы она прочла:

«Как только выйдем из машины, прикрывай лицо. Тут это нормально. Никто не должен видеть тебя! Хиджаба нам мало, на первой остановке куплю чадру. Ничего не бойся. Мы едем к твоему отцу».

Кнопка снова кивнула, ничем не выразив испуга. Опёрлась о вытертое сиденье рукой, я накрыл её кисть сверху, желая показать,что я рядом,и мы со всем разберёмся. Маленькие пальцы были ледяными. Боится… Но держится! Она ещё раз мельком взглянула на меня и дружелюбно улыбнулась вновь обернувшейся к нам, скучающей ханум.

Бедная моя Кнопка, малышка, умница… Что за напасть такая на неё?!

И как бы я ни уверился за эти годы, что всё во Вселенной справедливо и закономерно, в душе вскипел протест, поднялся и расцвёл пышной пеной. Но ведь с этой девочкой несправедливо же! Аж в груди стало распирать чем-то здоровенным, в рёбрах не умещающимся. Изо всей силы захотелось прикрыть собой мою Кнопку, спрятать и увезти подальше. Чтобы только радовалась, уминала конфеты и улыбалась. Не фальшиво, а так, как только она умеет – хитро воруя у солнца тепло и свет…

Пожалуй, это была самая сложная в моей жизни роль, ведь я совершенно не создана быть молчаливой восточной женой. Я даже не знаю, получится ли из меня вообще жена, но поболтать я люблю! И теперь меня распирало пообщаться хотя бы на пальцах с милейшей тётечкой-иранкой. Однако поток слов, фонтан улыбок и ответных җестов застывал где-то в середине груди или уже в горле, заставляя подкашливать. Подумалось, что кашель – это невысказанные слова.

Но мы не ищем лёгких путей, гадости сами нас находят. И потому симпатичная ханум Азаде, словно Дед Мороз из мешка, доставала из коврового чувала вкусности и угощала нас: то потрясающе крупными фисташками – никогда таких не видела; то королевскими финиками, то лепёшками вкуснота-язык-проглотишь.

К тому же Дед Мороз в косыночке оказался общительным и усиленно планировал меня разговорить. Я чувствовала себя, как поставленный на табуретку детсадовец, от которого требуют стишок, а он помнит только неприличные… Мне оставалось кивать и улыбаться, очень скромно. Из всех резервов скромность подтянуть пришлось, у меня с ней напряжёнка.

B итоге вместо беседы получился растянутый на полтора часа поединок добра и фальши. Даже неловко. Но я видела, что несмотря на любезные улыбки, Раф был страшно напряжён. Сбоку на шее у него пульсировала венка, и если это был пульс, то тахикардия на лицо. Хоть Эгилок выписывай.

Я чего-то явно не знаю. Это тревожило. Очень хотелось, чтобы Раф расслабился. Что мне для этого сделать? Я не имела ни малейшего понятия. Оставалось лишь быть «прекрасной актрисой» в почти немом кино, как он попросил…

Наконец, заговорили мужчины, и иранка почтительно замолчала , а, может, просто утомилась и задремала на переднем пассажирском сиденье. Я выдохнула с облегчением, но тут Раф подсунул мне свой смартфон. И я не поверила тому, что прочитала на экране. Шпионка? Я?! Они опиума обкурились,что ли?! Как обухом по голове. А что теперь с нами будет, о Боже!

Внутри меня всё задрожало, финик застрял на пути к желудку. Сглотнула , понимая, что надо «держать лицо».

Неужели еще позавчера я думала, что напряжённые переговоры с поставщиками и клиентами – это самое серьёзное, что моҗет случиться в моей жизни?! Кредиты под залог квартиры?! Просрочка… Оказывается, нет. Есть препятствия похуже. Одолимые ли?

Во рту пересохло. Я привыкла сшибать препятствия лбом, улыбкой, каблуками и взмахом ресниц. А что, если я буду в чадре? В чужой стране без документов, без знания языка, подозреваемая чёрт знает в чём? Хватит ли хитрости и ума просто до папы добраться?!

Захотелось закричать: я не знаю!

Озноб проступил на поверхность кожи обжигающе холодным потом. Большая ладонь Ρафа накрыла мою. Я взглянула на него, мгновенно осознав все причины его напряжённости. Он написал смску: «Ничего не бойся. Я с тобой».

Но как же… Я ведь боец, а не тряпка, и теперь буду зависеть от Рафа на все сто процентов?! Просто идти, покоряться, не думать , прятаться, дрожать? Да я не смогу! Я и сейчас держусь неизвестно на каком энтузиазме. И снова проползло осознание: военные искали действительно нас. И не чтобы по головке погладить. Вспомнились страшные сцены из боевиков. Но я-то тут при чём?!

Жуткий сюрреализм.

Ругаясь про себя на обстоятельства, как чёртов сапожник, я смотрела в окно. Там тоже царил сюрреализм. После наших берёз и елей, подпирающих небо, снега и пробок, я точно попала в другое измерение.