Любовь Полищук. Безумство храброй

Она не сорвала гастроли, проявив актерский и гражданский героизм, после чего руководство театра решило поощрить ее, предложив вступить в партию. «Вы что, с ума сошли?!» – вскидывает она брови, выражаясь на самом деле более жестко. Руководство в растерянности и даже испуге отступает, пятясь к двери.

Поговаривают, что актриса Любовь Полищук перед началом спектакля регулярно опорожняет бокал со спиртным. И никто не противится этому, даже не делает ей замечания. Удивительно, но теперь понятно мне и это, и ее грустнейшие глаза в Новосибирске. Спиртное как своеобразная анестезия смягчало или вообще купировало боли в спине, и Люба могла нормально работать. Понятно ее волнение на гастролях. А она обещала мне не брать в рот ни капли спиртного. Перерывы между концертами маленькие, и если происходят переезды из зала в зал, то в одном автобусе со мною. Она дала мне слово и сдержала его, хотя, наверное, ей это стоило больших мук. Она уезжала в Омск за день до завершения гастролей в Новосибирске. Ждали такси в аэропорт к часу ночи, а до этого распили с Любой бутылку коньяка, на прощание, за удачные гастроли. Мы с ней тогда выполнили почти месячный план прибылей филармонии.

Я был доволен, что выступал с отличной актрисой, которая за десять минут пребывания на сцене настолько разогревала зал, что работать после нее было намного легче. Я имел право брать в сольный концерт один номер и часто пользовался этим, давая возможность подзаработать актерам и побывать в крупнейших городах, в том числе и курортных. Однажды взял на гастроли в Калининград Клару Новикову – новоиспеченную лауреатку Всесоюзного конкурса артистов эстрады, поделившую первую премию с Геннадием Хазановым. Громкий успех Любы был несравним со скромным выступлением Клары. К тому же Люба, единственная из всех артистов, с которыми я работал, выходя на поклон после концерта, останавливалась в шаге, не доходя до меня, и протягивала руку в мою сторону, показывая, что я основной герой и исполнитель концерта. Клара иногда выпрыгивала даже вперед. Но не это мне хотелось бы сейчас вспомнить, а радостное, улыбающееся лицо Любы. Столь счастливой я больше никогда не видел ее и причины тому, видимо, были две-три: она ехала домой, и гастроли прошли чисто, и полстакана коньяка, выпитые на прощание, сняли до этого мучившие ее боли.

В лечении Любы принимали участие родные, и в первую очередь сын Алексей. Мама очень много курила, и Леша, еще будучи школьником, своеобразно боролся с этой вредной маминой привычкой: он развешивал по квартире плакаты с изображением дымящейся сигареты на фоне черепа и костей, а маленькие листочки с такими же рисунками она постоянно находила в своей сумочке и холодильнике.

Люба была против его занятия актерской профессией, но не возражала этому. Однажды сказала мне: «Алеша очень талантливый артист, но еще не нашел своей роли». А через десяток лет у рынка в Коктебеле поведала мне: «Ты слышал об артисте Алексее Макарове?» – «Слышал». – «Так это мой сын! Играет в киносериалах!» – с гордостью произнесла она.

В ее записях я нашел такое признание: «Актерская профессия – это моя любовь на всю жизнь. Вряд ли могла бы с таким удовольствием заниматься чем-либо другим. Однажды после тяжелой операции (наверное, после автокатастрофы. – В. С.) должна была отдыхать три месяца. К исходу первого я взвыла и вышла на сцену. Театр для меня – это всё, вся жизнь. Я не могу без этого, даже сны снятся про театр!»

Родители долгое время не разрешали ей ехать в Москву, считая актерскую профессию несерьезной и не дающей заработка даже для нормальной жизни. В конце концов отец, смирившись с выбором дочери и понаблюдав за тем, как она трудится, сказал: «Каторжный труд. Пошла бы в строители – гораздо спокойнее».

В отличие от многих коллег, Люба наверняка знала диагноз своей болезни и понимала, что все ее работы на сцене скоротечнее, чем у других актеров. Снималась в кино, если разрешали киноверхи, о чем расскажем отдельно. Старалась сыграть в каждом новом спектакле «Эрмитажа», даже в эпизодической роли. С громадным удовольствием взялась за роль героини булгаковской «Зойкиной квартиры». Этот спектакль тогда шел во многих театрах – наконец-то разрешили ставить Булгакова. Я видел его во Владикавказе, в драматическом театре, где его играли впервые, почти полвека назад. Актеры возрастные, но старательные, играли с воодушевлением. Слабее всех выглядела актриса в роли героини, владелицы пошивочной мастерской Зои Пельтц, содержавшей под видом ателье публичный дом. Актриса однообразна во все сценах – циничная, хищная, деловая женщина. Наверное, эта роль так и была задумана Булгаковым. Но в исполнении Любови Полищук мы видим героиню в трех ипостасях. В образе обворожительно-обманчивой, внешне блестящей хозяйки заведения, расчетливой мошенницы и отнюдь не чуждой любви женщины. При появлении на сцене энергичной и хитроватой Любы зал оживал в предвидении необычных событий. Люба не только прочитала и выучила роль, но и вникла во все нюансы характера героини.