Любовь – полиция 3:0

Богоискание – удел людей раненых, осознающих своё ранение. Церковь – лечебница. Но не та, что излечивает и возвращает в мир здорового человека. Она никого не возвращает. Зализавший возле Христа свою боль пытается ужиться и в миру, и в храме. Через какое-то время это превращается в огромный шпагат, при котором то и дело рвутся связки. Чтобы их не рвать, нужно быть сильным. А оценивать чужую силу – труд ещё тот: чтобы оправдать себя, Шишликову требовалось прежде оправдать всех, с кем его сталкивала жизнь. Никого, никого он не должен отвергнуть, чтобы не быть отвергнутым Галей.

Можно лишь смутно догадываться, какой мир таится в той или иной щуплой старухе и что прячут люди под той или иной невыразительной внешностью. В детстве в деревне Шишликов с братом стороной обходили дряхлую колдунью Ефросинью. Завидя её на лугах, куда она ходила по травы, они сворачивали с намеченного пути, садились на землю и крепко держали взбалмошного пса, чтобы тот не облаял старуху: выжидали, когда та пройдёт мимо. В избе же крепили колючие стебли синеголовника над входной дверью, дабы колдунья не смогла переступить порог. Спустя годы Шишликов узнал, что Ефросинья в молодости была первой красавицей. Наверно, почти такой, как Галя. Недоступная красавица – всегда ведьма! Через каких-то пятьдесят лет Галя будет Ефросиньей, и Шишликов исправит детскую ошибку – он всегда будет видеть в ней красавицу.

Красота магична, необъяснима, завораживающа. Она легко подходит под основной ориентир познания жизни. Достаточно сделать её точкой отсчёта, и всё упростится: чем ближе к истине, тем красивее, и чем красивее, тем ближе к истине. Шишликов интуитивно искал соприкосновения лишь с красивыми, на его взгляд, лицами и сторонился некрасивых. Красивых было больше всего среди детей и неискушённых девушек. В них красота сияла пронзительной ангельской чистотой.

Сладости вперемежку с посадскими платками, очередными нотами и непременным драже «Вечернее» были упакованы в большую голубую коробку. От кого бы Галя приняла новую посылку с удовольствием? Шишликову на ум пришло одно имя: Вольфганг Амадеус! Остальные данные отправителя – дом, улицу, фонарь – он оставил своими.

Отслеживание посылки через сеть доставляло Шишликову волнительное удовольствие. Посылка была словно продолжением его руки, тянущейся сквозь большие расстояния к любимой. Двигалась рука не по кратчайшей прямой через холмы, леса и реки, а зигзагами по пунктам логистики. В течение двух дней к статусу посылки прибавлялись все нужные сообщения: посылка принята отделением связи, посылка поступила на сортировочный пункт отправки, посылка поступила на сортировочный пункт доставки, посылка поступила в почтовое отделение для доставки адресату, посылка загружена в почтовый грузовик… Адресат неизвестен, и посылка отправляется обратно.

«Стоп! Стоп! Стоп! Как неизвестен? Галя переехала?» – новость повергла Шишликова в недоумение и тревогу. Это был удар под дых. Удар навязчивой судьбы, в которую Шишликов не верил. Она во второй раз прятала от него Галю. Шишликов представил почтальона в жёлтой форменной куртке: тот вежливо протягивает ему бланк для росписи, Шишликов тянется за шариковой ручкой и получает удар в живот.

– За что? – спрашивает он.

Почтальон ехидно ухмыляется:

– За Галю!

Снова искать новый адрес? Снова делать бесконечные запросы и неделями томиться в ожидании правильного ответа? Посылка с подарками возвращалась обратно.

Настойка пустырника помогла унять эмоции и выстроить последовательность планируемых шагов. Первым делом он наклеил имя Моцарта на свой почтовый ящик и дверь. Оставаться днями дома в ожидании курьера не было возможности из-за новой работы, первая неделя которой только началась. Уведомление забрать посылку в ближайшем почтовом отделении появилось днём позже. Вечером следующего дня он отправился на почту.

– Здравствуйте. Хочу забрать посылку.

– Паспорт давайте! – потребовала полнотелая сотрудница почты.

Клиентов в вечерний час оказалось много, и у женщины слышалась одышка.

– Вот, пожалуйста! – протянул он документ: – Там вместо моей стоит фамилия Моцарта.

– В паспорте?

– На посылке.

– Если фамилии разные, то мы посылку вам отдать не можем.

– Как не можете? Та, кому я её посылал, видимо, переехала. Мне посылка вернулась из Койска.

– На чужую фамилию мы ничего не выдаём.

– И что же мне делать?

– Нужна доверенность! – устало предложила выход женщина.

– От Моцарта? – удивился Шишликов: – Он же умер!

Женщина за стойкой растерянно согласилась:

– Да, я знаю!

Повисла пауза. Очередь нетерпеливо росла. Во избежание пробки вмешался ещё один почтовый чиновник:

– В чём трудности? – самоуверенно встал он на защиту коллеги.

– Посылка на другое имя… – начала объяснять женщина.

Очередь постепенно вошла в курс дела и внимательно следила за происходящим. Всем хотелось поскорей увидеть посылку от почившего композитора. Шишликов начал нервничать.

– Тогда вы её никак не получите! – заявил второй чиновник.

– Не получу? И что с ней будет?

– Полежит у нас в течение недели, а потом отправим обратно.

– Куда обратно? – спросил он.