Любовь поневоле (СИ)

А сама я в тот вечер ещё долго не смогла заснуть, прокручивая в голове этот несчастный инцидент с посылкой. Курьянов, при всей его дружелюбности и даже панибратстве, напоминал мне кавказскую овчарку : когда минуту назад это вроде бы милый, пушистый, песик – почти игрушка весело носится рядом с тобой, а потом вдруг - бац - мягкая «игрушка» в одно мгновение перекидывается в опасного хищника со смертельными клыками. И настолько внезапно это происходит, что ты ещё долго размышляешь о причинах, побудивших зверя показать его острые зубы.

И признаюсь, трезво поразмышляв какое – то время над сложившейся ситуацией, я почти приняла поведение Курьянова утром в день моего приезда: ошибся, не признал, не ожидал меня увидеть; подумал, что торгуюсь за свои услуги, но торгуюсь как – то криво —э то – то его, в конечном счете, и разозлило. Поэтому, несмотря на весь полученный «культурный» шок, я решила не предавать некрасивой истории никакого внимания.

А вот сегодня – какая его муха укусила сегодня? Ну притащила я эту мерзость ему в комнату – ай –ай, ой –ой, какой ужас… Как будто это была моя посылка.

Хотя даже если бы она и была моя – то наличие определенных увлечений ещё не повод для грубости и пренебрежительного отношения.

Я откинулась на спину, с сожалением думая о книжке, которую сожгла – брат жениха там был тоже форменный мерзавец и сноб. Вот бы перечитать сейчас. Может, они, мужчины, все такие?

Вот кстати о Егоре – моей «школьной истории». Родившись у обеспеченных родителей если не с золотой, то уж точно с серебряной ложкой во рту, мой бывший одноклассник никогда ни в чем себе не отказывал. Несколько лет в школе – пансионе на юге Англии, репетиторы из московского университета… Даже машина у него в одиннадцатом классе уже была – не знаю, правда, как. И весь такой милый, душевный, хорошо воспитанный мальчик, который чуть ли не в рот заглядывал моим родителям… А потом я случайно услышала (мы в разных параллелях учились), как он нашему старенькому учителю угрожает – мол, не исправите четверку на отлично, нажалуюсь папе — у него де друзья в министерстве образования.

И так мне от этого стало мерзко тогда, что я в тот же вечер его послала…

Или вот взять, к примеру, Андрея – в приличной семье вырос, приличное образование получил. Ну что он, последний кусок хлеба, что ли, доедает – и потому лишь прогибается перед своим боссом, заказывая тому эскорт в дом родителей? Нет же ведь. Тогда почему нельзя поговорить с начальником и просто сказать, что тебя не устраивает заниматься подобными вещами? Пусть сам себе гетер заказывает – тогда, по крайней мере, точно не ошибется, кто есть кто.

Подумав ещё немного, я честно сама себе призналась, что мало что понимаю в мужской психологии. Они нас считают нелогичными созданиями, а по факту, это они сами все как один двуличные особи. Все, кроме папы.

Папа – редкое исключение.

Придя к тому нехитрому заключению, я перевернулась на левый бок и, глядя на мигающие звёзды за моим окном, решила, что впредь с Курьяновым буду поосторожней – точно так же, как с Наташкиным Бандитом (огромной кавказской овчаркой, которая любила только Наташкиного отца, и едва терпела остальных домочадцев, не говоря уже и обо мне – пахнущую чужим, звонкой соседской девочке).

В конце - концов, не так уже долго нам осталось жить в месте – первую половину карантина мы успешно миновали, осталось перекантоваться ещё недельку. И всё!

С этой спасительной мыслью я и начала свой новый день. Пока Андреев начальник надрывался в своём «спортзале», я быстро съела один йогурт (из тех, что только что доставили к завтраку), выпила крепкого кофе (сама сварила) – и, полюбовавшись несколько минут на прекрасное родное небо, решила приняться за уборку. Тем более что дел в доме накопилось предостаточно.

Предстояло поменять постельное бельё, полить цветы (коих у мамы было огромное количество), пропылесосить, сделать влажную уборку – и если я за целый день ещё не убьюсь, то можно и стиркой заняться.

Правда, кухонные полотенчики я решила поставить стираться прямо сейчас - чтобы не тратить время на эту мелочёвку уже во время большой стирки. Закидывая полотенчики в машинку, я услышала шум открывающейся двери – вместе с порывами свежего воздуха в дом ворвался Курьянов.

-Доброе утро, Дашунь, - чмокнул он меня куда- то в область макушки. И тут же отпрянул.

-Прости, я весь мокрый…

-Да ничего, - пробормотала я, глядя вслед мчащемуся к лестнице Курьянову.

-Миш, - позвала я, решив не откладывать дела в долгий ящик. Курьянов остановился, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

- Можешь снять пастельное бельё и вместе с грязными полотенцами принести сюда? - я кивнула в сторону большого плетёного бочка, в котором моя мама прятала вещи, отложенные на стирку. – Свежее я чуть позже принесу.

-Как скажешь, - одарил меня широкой улыбкой Курьянов. – Дай мне несколько минут - я быстро сбегаю в душ, а потом помогу тебе с уборкой.

- Хорошо, - ответила я, поднимаясь на ноги и выставляя режим стирки на 95 градусов.