Любовь — прекрасная незнакомка

Она вздрогнула при звуке его голоса и вскочила на ноги. Он обнял ее за плечи и повел сквозь расступающуюся перед ними толпу.

Стоял ясный день поздней осени. Ярко светило солнце, но было довольно свежо. Он подвел ее к серебристой машине, у которой уже стоял бдительный страж порядка. Алекс помог ей сесть и терпеливо ждал, пока ему выпишут штраф за нарушение правил парковки. Он взял талон, приятно улыбаясь, и поблагодарил, чем очень удивил полисмена.

— Это у вас хобби такое — коллекционировать штрафные талоны? — поинтересовалась Энн.

— А ну их к черту! Обычно у меня не хватает терпения на поиски стоянки и я ставлю машину где придется, так что без штрафа не обходится.

— Когда со мной такое случается, я чувствую себя настоящей преступницей!

Алекс усмехнулся:

— Как это типично для англичан — вы такие благопристойные, такие законопослушные! Не припомню, чтобы меня когда-нибудь волновали подобные вещи. А сейчас — в Хэмптон-Корт!

Он нажал на газ и влился в поток машин, стремящийся вдоль Найтбриджа. Лондон, видно, был ему хорошо знаком, так как ехал он быстро и, то и дело сокращая путь, нырял в боковые улочки и вновь возвращался на главную дорогу.

— Если вам не трудно, Анна, раскурите для меня сигарету, — попросил он.

Энн протянула ему зажженную сигарету и закурила сама. В каком-то фильме с Бетт Дэвис она видела подобный эпизод, но тогда он оставил ее равнодушной. Теперь же она поняла, какую интимность создает такая, казалось бы, невинная просьба.

— Благодарю вас, дорогая! — сказал он.

Какое восхитительное потрясение испытала Энн при этом ласковом обращении! Она бросила на него быстрый взгляд. Алекс оторвал на миг глаза от дороги, улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Энн радостно откинулась на спинку сиденья: значит, она ничего не вообразила себе!

— А теперь, Анна, расскажите мне о Хэмптон-Корте.

— Это очаровательное здание удивительного красно-розового цвета. Древнейшая его часть относится к эпохе Тюдоров. Оно было построено кардиналом Вулси, но Генрих VIII стремился завладеть этим дворцом, потому что по великолепию он превосходил все принадлежавшие королю. Кардинал этого не учел.

— Какая оплошность! Этот тот король, у которого было так много жен?

— Тот самый.

— Ему удалось завладеть им?

— О да! Он вообще всегда добивался своего.

— Какой смысл быть королем в противном случае? — практично заметил Алекс. — У вас очень приятный голос: такой мягкий и низкий. Я мог бы слушать его бесконечно!

— Мне никто еще этого не говорил.

Комплимент доставил Энн большое удовольствие, но в то же время смутил ее.

— Мне кажется, вы многого о себе не знаете, потому что вам никто об этом не говорил.

День был будничный, а час ранний. Поэтому они оказались в Хэмптон-Корте одни. Радостное волнение охватило Энн, когда она почувствовала, что Алекс берет ее за руку. Этот жест, впрочем, показался ей вполне естественным. Они бродили по нарядным комнатам, и он забрасывал ее вопросами — его, видимо, интересовало все.

— Я многого не знаю, Алекс, — призналась она. — Если мы еще когда-нибудь приедем сюда, нужно будет подготовиться заранее.

— Обязательно приедем! Здесь очень красиво и так много интересного. Я по природе очень любознателен, всегда был таким. Если меня что-нибудь занимает, я хочу все узнать об этом. И о вас я хочу знать все!

— Что до меня, то это не потребует от вас чрезмерного напряжения, — ответила Энн, когда, выйдя на воздух, они шли по широким, усыпанным галькой дорожкам.

— А этот король — Генрих VIII, не так ли? — почему вы так много знаете о нем и так мало о других?

— Должно быть, я находила его более примечательным, чем остальные монархи. Карл I всегда навевал на меня скуку, а Вильгельм Оранский казался попросту противным.

— Так Генрих вам нравится?

— Ну нет! Он далеко не привлекателен, но в нем есть что-то загадочное — он такой большой и властный. Кто это сказал, что власть сексуально привлекательна?

— Это сказал Генри Киссинджер, и он был прав… Я тоже большой, выходит, это мой плюс. Скажите, а вам приятно было бы подчиняться? — поддразнил он ее.

— Да, немного. Разве большинство женщин не стремится к этому?

— Только не в наши дни, моя красавица! Разве вы этого не заметили?

— Мне кажется, я не в том возрасте, когда можно изображать независимость, которой не ощущаешь.

— Вы снова говорите о своем возрасте! Вам не следует этого делать. И вот еще что: никто не должен подозревать о ваших взглядах на равноправие женщин — это может отбросить движение суфражисток на много лет назад. Имейте в виду, что всегда найдутся безжалостные мужчины вроде меня, только и ждущие случая, чтобы воспользоваться вашей неосторожностью. — Алекс стоял на солнце, восхищенно глядя на нее, и смеялся от радости. — Милая, почему вы вздыхаете? Вам не холодно? — с беспокойством спросил он.

— Потому что… — Она порывисто вскинула руки над головой. — Потому что я счастлива! Потому что я с вами!

Он быстро шагнул вперед и ласковым жестом взял в свои ладони ее лицо.