Любовь принцессы

Когда подали кофе, Джеймс, сильно волнуясь, сдавленным голосом, поведал отцу о том, что произошло в его жизни. Педантично, не упуская никаких подробностей, он рассказал о встрече с принцессой Уэльской на приеме, как начал давать ей уроки верховой езды, как Диана стала поверять ему свои тайны. Он рассказал о том, как был потрясен, узнав, что ее брак с принцем Чарльзом трещит по всем швам и в каком плачевном состоянии находится Диана, и как он попытался поддержать ее и, стремясь лишь протянуть руку помощи и быть полезным, страстно и необратимо влюбился в нее, а она — в него.

Джон Хьюитт слушал Джеймса не перебивая. Он был тронут и взволнован тем, что его сын пришел к нему за помощью, что ему первому выпало узнать правду, но виду не показывал. Быть может, именно потому, что Джеймс знал, как его слова будут восприняты — без паники, без истерики, не вызовут неуместных вопросов и не подвергнутся цензуре, — он и смог говорить так свободно.

Он испытывал непередаваемое облегчение оттого, что поделился своей тайной, одновременно и радостной и невыносимой. Чем дольше он говорил, тем сильнее ощущал, как постепенно ослабевает напряжение, терзавшее его так долго, и он наконец может вновь вздохнуть спокойно.

С мольбой во взгляде он спрашивал отца, дурно ли он поступает, нужно ли положить этому конец, а значит, распрощаться и со своим счастьем, но одновременно и со своей болью.

Джон Хьюитт спросил спокойно и мягко: действительно ли так глубоки их чувства и что ждет их впереди? Нахмурившись, Джеймс ответил, что просто не представляет себе, какое будущее может их ждать. Но они отчаянно любят друг друга, и он еще никогда никого так не любил, и, хотя он сознает, что окружающих это должно шокировать, их взаимоотношения нежны и чисты. Когда они вместе, это представляется им столь естественным и нормальным, и ему начинает казаться, что так и должно быть.

Джон Хьюитт сочувствовал сыну, который познал такую сильную страсть и дал полную волю своим чувствам, но при этом беспокоился о его будущем, опасаясь, что впереди Джеймса ждут горькие минуты. Он мгновенно оценил положение, в котором оказался его сын: Джеймс никогда не ввязался бы в такую историю, если бы не верил искренне, что поступает правильно, оказывая помощь женщине тем более существенную, что она занимает такое высокое положение. Добрый и благородный по натуре, Джеймс никогда намеренно не причинил бы вреда никому, но любовь к Диане может сильно навредить ему самому.

Однако Джон Хьюитт постарался скрыть тайные опасения. Он сказал лишь, что Джеймс уже взрослый человек и может поступать как считает нужным. Не высказав ни малейшего упрека, он продолжал внимательно слушать сына. Джеймс, видя, что отец воспринимает его исповедь совершенно спокойно и не спешит осуждать его, испытал прилив благодарности к нему. Это было чувство, которое не требовало выражения, ибо они оба знали, что особое напряжение этого момента связывало их, как никогда ранее.

Джон Хьюитт мягко поинтересовался, способен ли Джеймс оставить Диану и что тогда произойдет. Джеймс ответил, что, если отец действительно считает его помощь женщине, которая стала столь зависима от него, так в нем нуждается, непростительным грехом, тогда, конечно, он уйдет от нее. И все же он должен сказать, что такой оборот его страшит. Он боится потерять ее, боится, зашептал он, того будущего, которое простирается перед ним — тусклого, пустого и лишенного любви. Но еще более он боится за нее, потому что знает, в каком обостренном, часто неуравновешенном эмоциональном состоянии бывает Диана. Ее, однажды уже отвергнутую одним мужчиной, разрыв с другим, как раз в тот момент, когда она едва-едва стала вновь обретать веру в себя, может просто погубить. Джеймс признался отцу, что никогда еще не видел человека, столь надломленного и обиженного жизнью, и он серьезно опасается за ее жизнь, если решится разорвать их отношения сейчас.

Джон Хьюитт посоветовал сыну быть бережным и внимательным, чтобы не причинить ей боли. Затем он тактично сменил тему, и Джеймс понял, что получил от отца молчаливое благословение и поддержку.

Диана была в восторге, когда Джеймс рассказал ей о поездке к отцу, ибо ему необходимо было с кем-то поделиться своей тайной и отец понял его. Она видела, что эта поездка повлияла на него весьма благотворно — ее уже начинало беспокоить, что он стал терять присущую ему уверенность.

Между тем их отношения вышли на новый виток. Словно они перемахнули через барьер и могут передохнуть, наслаждаясь легким бегом по гладкой дороге, открывающейся впереди.