Любовь против (не)любви

Более того, для праздника подоспел ещё один повод, ничуть не менее весомый: Катерина решила, что им с Робом можно перебираться в замок. Поблагодарить Хью и Дороти, а потом — пора и честь знать. Новая спальня располагалась на третьем этаже и была раза в три больше их маленькой комнатки в доме Хью, кровать сделал плотник из Прайорсли, подушки и перину набили гусиным пухом, а простыни Катерина подрубила сама. На полу лежали коврики — с каждой стороны, вот ещё, в спальне держать какую-то солому! Ей даже удалось заполучить стекло в окно — Джон прислал в подарок. Написал — в знак уважения к огромной работе, которую она проделала.

Джон не показывал в Торнхилл и кончика носа, даже мимо не проезжал. Регулярно слал письма Робу и в них всегда кланялся Катерине — и на том спасибо. А она в очередной раз оказалась права — работа выветрила из головы всё лишнее очень быстро, и тот закат на башне остался всего лишь красочным воспоминанием, не будоражащим воображение и не приносящим боли. И хорошо. Потому что жить с одним и мечтать о другом — нет, это было не для неё. Впрочем, как она понимала, и не для него.

И поэтому — с лёгким сердцем обустраивать спальню. На стены повесили гобелены, привезённые летом из Прайорсли — диковинные замки, рыцари в латах, прекрасные девы. Оставались ещё три — со сценами охоты и с розами, Катерина ещё думала, куда она сможет их применить. Но на втором этаже она уже выделила себе кабинет, и поставила туда стол, стул со спинкой от того же плотника, который сделал кровать, скамеечку под ноги. На лавки и на стул сшили подушки. Стекло в окно должны были доставить — его заказали в столице, при помощи того же Джона. А пока Катерина обходилась магическими огнями — темнело уже намного раньше, чем летом, и рассвет тоже наступал позднее.

А ещё кабинет располагался над кухней, в которой перебрали и запустили в работу большую печь. Петронилла только ахала — куда это миледи так размахнулась, но потом призналась, что на новой просторной кухне намного удобнее, чем в доме Айви. Печь давала изрядно тепла, и нагретый воздух поднимался в кабинет Катерины, где стал часто бывать и Хью — потому что светло, чисто и удобно.

Вообще понятие простора здешним людям было не очень-то известно. И поэтому когда Катерина говорила, что планировать нужно большие комнаты — её не понимали. Зачем, лучше ж влепить много маленьких! Ну как, ещё лет сорок назад она бы и согласилась, но с тех пор много воды утекло, и как-то сам собой стал ценен комфорт — и пространство, и тишина, и удобная постель. Роб смотрел и изумлялся, говорил — Старший народ определённо не дураки, хорошо живут!

Как там живёт Старший народ, Катерина не имела никакого понятия. Но — легенда работала, и хорошо.

Впрочем, она позвала Бранвен на праздник, и попросила дочек тоже приводить — раз все решили, что не чужие друг другу. Та спросила только — неужели Катерине это кажется уместным? А Катерина посмеялась — не только ж раны лечить их звать, можно и по какому-нибудь хорошему поводу.

Во дворе завелись собаки, а в замке — коты, всё равно что сами собой. Ничего, места всем хватит.

В вечер равноденствия во дворе и по берегу реки зажгли костры — как издавна делали в этих краях. И танцевали вокруг тех костров, бросали в них порох, чтоб взрывался, благодарили за тёплое щедрое лето, и просили мягкой зимы. Катерине подобные вещи всё ещё были в диковинку — одно дело знать по книгам, а другое дело — видеть, что реально существует и работает. Но раз работает — нужно делать, как надо, и пользоваться.

Кто-то ушёл спать, кто-то ещё танцевал вокруг костров, кто-то разговаривал у камина в большом зале. Бранвен с любопытством осмотрела восстановленный замок и присела на лавку у стены в кабинете Катерины. Катерина поставила на стол тарелку с яблоками, блюдо с пирогом и кувшин вина. Обе женщины — что человек, что сова — переводили дух и ели яблоки.

— Ловко ты здесь всё устроила. И впрямь, ни у кого такого нет — чтоб и тепло, и светло, и просторно. Даже в детстве в Телфорд-Касле было по-другому.

— Только знаешь, — усмехнулась Катерина, — я им всем говорю, что у тебя научилась, и у госпожи Мэгвин. Но они ж всё равно не знают, как вы там у себя живёте, поэтому принимают, как должное.

— Матушка бы тоже изумилась, если бы всё это увидела.

— Где она сейчас? — спросила Катерина.

— Увы, я не знаю. Она навестила всех нас прошлой зимой и предупредила, что отправляется далеко, и не знает — вернётся ли. Всё равно что попрощалась.

— Эх.

— У неё своя судьба, как и у каждого из нас. И я думаю, она бы очень удивилась, сколько можно, оказывается, сделать даже и без любви.

— Без какой любви? — не поняла Катерина. — При чём тут опять любовь?

— При том, что по любви — вернее и надёжнее, — рассмеялась Бранвен. — Из Телфорд-Касла любовь давно ушла, а он всё ещё стоит. И отдельные птицы из того гнезда ещё помнят, что это такое. А здесь у тебя… как-то странно. Вроде и крепко, и надёжно, и правильно — но у этого дома нет души. Есть много вложенных сил и много старания, и кто знает — может быть, и душа тоже народится. Когда-нибудь.