Любовь против (не)любви

Тем временем граф Шалон изложил королеве всю историю — только ей, более никому. Она согласилась поймать Рональда Морни на лжи, но сначала желала беседовать с Джоном Телфордом и Кэтрин Торнхилл, а потом ещё и с Морни тоже.

— Зачем её величеству Кэтрин Торнхилл? — нахмурился Жиль.

— Интересуется, — ответил граф, и внимательно оглядел Жиля. — А тебе в ней что, мальчик мой?

— Тоже интересуюсь. Судьбой особы, без которой нам было бы очень сложно прищучить возвращенцев.

— А что там — скорее всего, тут же и выдадут замуж снова, — граф не сводил с Жиля глаз. — Джон Телфорд, наверное, не даст ей выйти за кого-нибудь совсем пропащего, и королева к нему прислушается — всё же Телфордам нужны хорошие соседи, и граница место неспокойное, но — чем скорее она окажется за кем-нибудь, тем ей самой лучше. Не придётся отбиваться от желающих заполучить её имущество.

— Так ведь отобьётся, — нахмурился Жиль.

Или хотя бы попробует и напугает потенциальных претендентов.

— Ты ведь понимаешь, мальчик мой, что даже мага с навыками боя могут подчинить — не добром, так угрозами, — покачал головой граф. — Не из-за этой ли особы вы сцепились с младшим Морни?

— Скажете тоже — сцепились, — фыркнул Жиль. — На нас вероломно напали и навязали нам безнадёжный бой тридцать против одного.

— Вопрос терминологии, — усмехнулся в ответ граф. — Но в любом случае тебе нужно ждать и не показывать даже и кончика носа за пределы дома.

Это оказалось невероятно сложным — ждать. Но Жиль всё понимал — и ждал. Спал, ел, читал, тренировал мальчишек — вместе с Жанно. А граф приносил вести снаружи.

— Что ж, я видел леди Торнхилл, — рассказывал он. — Дама весьма красива, и уже обратила на себя внимание — и своей красотой, и своим вдовством, и тем, что королева уделила ей почти два часа времени на личную аудиенцию. Но как по мне — слишком уж сурова и строга.

— Да, она такая, — расплылся в улыбке Жиль.

В конце концов, королева повелела ему прибыть — любым магическим образом, чтобы не привлекать внимания. Жиль прихватил с собой Жанно и отправился порталом.

Жанно был представлен королеве вместе со своими грамотами, она осмотрела бумаги и сказала — официально примет их через день, при всём дворе. А пока — послушайте, что о вас расскажут люди, но — скрытно. Сможете? Прекрасно, скрывайтесь. Уже пора.

И дальше Жиль слушал, как Рональд Морни на голубом глазу вещал о том, что расстался с ним, Жилем, буквально за углом от Телфорд-Касла, и больше его не видел. И даже рискнул поклясться — перед тремя магами-то. Видимо, ранения последний ум отняли, не иначе. А рыжехвостая… она стала ещё суровее и ещё прекраснее. Ох, как хотелось потянуться к ней прямо там, подбодрить и поддержать, сказать, что он здесь и никому не позволит обижать её!

Но его статус невидимки не позволял быть везде — и Рональд успел первым. Что уж он ей сказал — не важно, но, судя по всему, ничего хорошего, раз она поддала ему хорошенько и убежала в слезах. То есть, убежала просто так, а слёзы появились, когда убедилась, что никто не видит. И тут он уже не стерпел, потянулся. Тронул, погладил. Очень пожалел, что нельзя дернуть её в тени и забрать к себе — прямо сразу. Во-первых, не из дворца, во-вторых, о таком предупреждать надо.

А она — смотрела, и схватилась за стену, и дышала — пыталась дышать, но корсет толком не давал. Её нужно было подхватить и держать, но… Ещё и кто-то подошёл к двери в эту галерею с той стороны.

Жиль разве что приложил палец к губам — и был таков. И не отвечал на расспросы Жанно — что это с ним.

Но вечером он понял, что не уснёт, если не увидит её. Если не дотронется до неё, не вдохнёт её чудесный запах. Не убедится, что она благополучна.

Он выбрал половинчатое решение — скрытно добраться до её дома и постучать рыжехвостой в окно. Какое окно — он уже знал, не мог не разузнать. Ну подумаешь — третий этаж, кого это вообще смущает? Вспомнил сначала наставления господина Жанно-старшего о том, как следует ходить к любимой женщине, а потом ещё и пару уроков Жиля-старшего, добыл роз — не спрашивайте, где, что называется, всё равно объяснить не смогу — и отправился.

Вынырнул из теней на приступочке у её окна, послушал, как она там ходит, постучал… дождался, пока она прислушается, всё поймёт и откроет.

Розы отдать Грейс, а самому — обхватить её. Убедиться, что здорова, что цела и вообще в порядке. Всё цело — и пушистая коса, и хрупкие плечи, и нежная шея, и вот тут сердце бьётся — как надо, и пальчики эти тонкие, и мягкие губы — вот оно, всё тут. Не то, чтоб прямо для него, но — вдруг?

А она-то, она! Занималась примерно тем же самым — обтрогала его со всех сторон, и лицо, и руки, и тело, погоди же, радость моя, сейчас получишь меня всего и без остатка!

— Кажется, не только я соскучился? — прошептал Жиль, оторвавшись от таких невыносимо манящих губ. — А кто-то рыжехвостый — тоже?

— Ты куда делся? Ты почему пропал? И почему никто не знал, где ты? Ты вообще цел? Неужели никак не мог дать о себе знать? — выговаривала она ему в точности, как госпожа Лика.

Неужели беспокоилась? Волновалась? Неужели?