Любовь против (не)любви

— Может, и нет, — кивнул господин Лионель. — Возможно, это нам всем история о том, что когда любят — это не всегда насмерть. Когда ты поедешь к дочери?

— Через три дня собирался. После приёмного дня во дворце.

— Правильно, — кивнул тот. — Кстати, молодёжь, про приёмный день не забываем, Катрин, вас тоже касается. Послезавтра.

Катерина изумлённо посмотрела на Жиля, потому что она знать не знала ни про какой приёмный день, но тот сказал — потом расскажу.

А пока можно было отправить гостей по домам, и господин Лионель ещё и взялся доставить Саважа домой порталом, чтоб тот, как он сказал, загривок лишний раз не мочил, а коня потом заберёт. И подняться наверх, и закрыть за собой двери спальни.

* * * *

Двор его величества Анри отличался от двора её величества Бесс в первую очередь тем, что туда никто не ездил каждый день просто так — на других посмотреть и себя показать. Приезжали только те, кому было назначено, и у кого во дворце были какие-то дела — государственные, либо — как-то связанные с жизнью короля и его семьи. А время от времени случался так называемый приёмный день — когда во дворец мог приехать каждый, принятый при дворе, приветствовать королевскую семью, встретиться с кем-нибудь нужным, пообедать и потанцевать. В разное время года такие приёмные дни случались то раз в неделю, то раз в месяц. Весной и летом, как объяснил Жиль, реже — потому что посевная и другие заботы, а его величество искренне полагает, что у его подданных должны быть дела в своих владениях, иначе зачем оно всё. Осенью, после сбора урожая, и зимой такие приёмные дни случались чаще — раз в неделю.

С момента представления Катерины королевской семье такого приёмного дня ещё не было ни разу. Жиль объяснил, что её официально представят при большом скоплении народа, но — после их свадьбы. А пока ей передано частное приглашение её величества посетить дворец вместе со своим женихом.

Ох, сколько народу набежало во дворец, придворным королевы Бесс такая толчея и не снилась! Катерина вцепилась в руку Жиля — потому что в какой-то момент испугалась, что потеряется. Впрочем, вскоре появился Жанно Саваж, и пристроился с другой стороны. Подмигнул Катерине и сказал — не пугайтесь, всё в порядке. Привыкните.

Она подумала — и вправду, будет надо — привыкнет. Школа на перемене тоже представляет собой то ещё зрелище — потому что крик стоит до небес и кажется, что всё вокруг тебя движется с невероятной скоростью во всех направлениях разом. И ничего, в этом хаосе Катерина всегда чувствовала себя нормально, более того, старалась быть в нём островком порядка и приглядывать, чтобы никто не убился. А здесь, по крайней мере, никто никуда не бежит, все чинно ходят и кланяются.

Король и королева были одеты невероятно торжественно, и принцы с принцессами — тоже. Тут же присутствовал и господин Лионель — в алом одеянии, и мастер Орельен — в приличном придворном наряде, и госпожа Жакетта, и некоторые другие знакомцы, и незнакомцы. Например, Катерину представили дядюшке короля принцу Жилю — тёзке её Жиля, великому магу и великому путешественнику, и отцу госпожи Жакетты. Лет ему было примерно как Катерине на самом деле, он передвигался, опираясь на посох, и ещё он был совершенно лыс, но оказался очень галантным кавалером и очень заразительно смеялся. Его супруга, принцесса Мадлен, выглядела ощутимо младше, Жиль шепнул, что она — тётка Жанно Саважа. А с сыновьями этой пары Катерина уже была знакома, они заглядывали к ним в гости.

Приём включал в себя торжественную часть, во время которой кого-то официально представили ко двору, кого-то утвердили в правах, а ещё его величество объявил о помолвке второго принца и герцогини из-за пролива. Принц был бледен и серьёзен, но Катерина его понимала — она ещё помнила, каково это было ей, когда оказалось, что она замужем за человеком, которого ни разу в глаза не видела. А для принцев иначе и быть не может, наверное. После же предполагались обед и танцы.

За обедом она сидела между Жилем и Саважем, оба они были к ней очень внимательны и то и дело спрашивали — чего бы ещё ей хотелось. Подзывали слуг, и те подавали и наливали. После обеда Саваж собирался остаться на танцы.

— А вы, дорогие родичи? — глянул он на них с Жилем хитро.

Катерина только вздохнула — она не умела танцевать. О чём и сообщила.

— Значит, не сегодня, — отмахнулся Жиль. — Эта часть уже не обязательна, идём домой.

Вот домой — это просто чудесно, потому что Катерина уже устала.

Они шли по длинному коридору, когда навстречу попалась группа молодых людей — человек пять, что ли, как будто помладше Жиля. И верховодил в группе невысокий худой парень, темноволосый и темноглазый, одетый весьма богато. Узорчатая ткань дублета вышита жемчугом и золотом, завитые перья на шляпе переливались всеми цветами радуги. Прямо так и читалось: «Я очень знатен и весьма богат».

— Ух ты, смотрите, Жиль де Риньи, — воскликнул парень. — Да ещё и с дамой, никому не известной дамой.

— Сплетен не слушаешь, что ли? Говорят, он с островов невесту привёз, наши-то ему нехороши! — сообщил кто-то сзади.